Ошеломленный, едва удерживавший смех Дик смотрел Джессике вслед. Она ведь не сюсюкала и не притворялась – она и в самом деле была охвачена азартом, ей было весело, и она соревновалась с шестилетним Сэмом, кто из них получит больше призов…

– Очаровательно. Полагаю, ты собираешься ее удочерить? Для полного, так сказать, комплекта.

Алиса приблизилась неслышно. Она распространяла сильный запах алкоголя, глаза у нее были подернуты легкой дымкой безумия. Дик едва заметно поморщился.

– Алиса, ты бы не увлекалась спиртным. Тебе еще за руль…

– До твоего дома я в состоянии доехать даже в бессознательном состоянии.

– Тут такое дело… я так и не собрался сказать. В общем, мы собираемся встретить Рождество на ферме.

– Что-о? В этом сарае?

– Они давно меня просили.

– Да ради бога. Мы чудно проведем праздник вдвоем с твоей малолетней нянькой…

– Джессика едет с нами.

Алиса вскинула на него ставшие холодными и злыми глаза.

– Дикки, а ты не очень разошелся, а? В деревне и так болтают всякое…

Он сильно и крепко сдавил локоть, обтянутый серебряной парчой.

– Вот что, любезная родственница. Пойдем-ка пройдемся в танце, а заодно и поговорим, чтобы не давать повода любимым тобой сплетникам.

Алиса хрипло хохотнула.

– С тобой – хоть на край света, милый. Лишь бы подальше от этой чертовой деревеньки.

Дик крепко стиснул талию Алисы Дарси, уверенно повел в танце. На противоположном конце зала Джессика Махоуни отчаянно кусала губы, чтобы не разреветься от ревности…

– Вот что, Алиса, нам давно надо было поговорить, да я, дурак, стеснялся.

– Хочешь сделать мне предложение? Наконец-то! Пойдем домой? Пока никто не видит и твои не в меру любопытные детишки играют со сверстниками.

– Они, между прочим, и твои племянники. Что ж ты их так… презрительно?

– Дик, было бы очень глупо притворяться, что я их обожаю. Я честна, по крайней мере. Нет, я их не обожаю. И не люблю. Кстати, они меня тоже.

– Алиса, зачем ты приехала? Чтобы испортить всем праздник?

– А зачем ты завел любовницу?

– Так, понятно. Мисс Блант, надо полагать? Изумительные у тебя знакомства.

– Да нет, я не то чтобы против, милый. Все понятно – не можешь же ты пять лет хранить верность моей не в меру плодовитой сестричке…

– Алиса, замолчи. Не смей так говорить о Лоре.

– Почему? Она моя сестра. Покойная…

– Ты пьяна.

– Вдребезги, если честно. Слушай меня, граф Норрингтон. Только не перебивай. Я знаю про твои долги и невыплаченные кредиты. Знаю про тебя все. Так вот, когда мы поженимся, все долги я оплачу. Более того, я даже не стану настаивать, чтобы ты продавал свою дурацкую землю. Жить будем, разумеется, в Лондоне, но землю можно сдать в аренду…

– Алиса, ты здорова? С чего это мы поженимся?

– С того, милый, что это твой единственный шанс оставить детей при себе. Ну, положим, еще год ты протянешь на отсрочках выплат – а что потом? Новые долги. Малышня пойдет в школу – новые траты. Дом разваливается, машины нет… Дикки, тебе не протянуть больше года. А я предлагаю тебе нормальный, удачный брак – пусть с твоей стороны он будет и по расчету. Заметь, я тебя не покупаю. Это, в сущности, твои же деньги. Можешь остаться чистеньким в глазах… впрочем, в чьих глазах-то? У тебя же никого нет, кроме этой малахольной тетки.

– Алиса, я что-то не понял… про деньги…

– А-ха-ха! Люблю интеллигентов! Тебе было неудобно спрашивать – а я забавлялась, глядя на тебя. Ну, разумеется, у тебя есть деньги, Дикки. Довольно много, надо сказать. Лора все же тоже была дочерью банкира. Ей причиталась достаточно большая сумма – правда, наш папаша озаботился тем, чтобы нехорошие и ленивые потенциальные зятья не смогли наложить на наши денежки свою загребущую лапу.

– Забавлялась, значит…

– Конечно! Смешно же: человек, у которого теоретически полмиллиона годового дохода, копается в земле и доит коз своими руками, а его дети ходят в обносках только потому, что у этого человека прин-ци-пы! Ха! Правда смешно.

– Но я не понимаю…

– Не сомневаюсь. Ты никогда ничего не понимал в деньгах – потому вы и жили впроголодь.

– Мы были счастливы.

– В жопу такое счастье, понял? Ладно, не кривись. В жизни не поверю, что ты не слышишь здесь подобных словечек. Так о чем я? Ах да, папаша. Он все очень умненько устроил. Я стала опекуном денег Лоры, а мои деньги стерег сам папочка. Лора не могла их тратить без моего согласия, я же согласия не давала. Злилась я на нее, понимаешь ли. Кое из-за кого. Но она была дочерью банкира и знала, что кое-что сделать все же может. Она написала завещание, по которому все деньги переходили бы к тебе в случае ее смерти.

– Алиса, заткнись и уходи.

– Нет, ты дослушай. Начитаются романов и воображают невесть что… Она написала это чертово завещание и позвонила мне в Лондон. Сказала, что, если я не пойду на уступки, она покончит с собой – и тогда мне придется отдать все деньги тебе.

– Какая же ты дрянь…

– Почему это? Я же согласилась! Я стала выплачивать ей нечто вроде ренты – вплоть до рождения близнецов. Как ты думаешь, откуда были те деньги?

– Она говорила, что подрабатывает на курсах…

– Вот! Она боялась расстроить тебя, своего ангела, разговорами о грязных, гадких деньгах! Слушай дальше. Я взъелась – признаю это. Пошла на принцип. Она меня победила, а я этого ужасно не люблю. И я пошла к ее адвокатам, они и меня тоже знали с детства. Рассказала о тебе, милый Дикки. О том, как ты хочешь наложить лапу на Лорины денежки. Разумеется, мне поверили. Не до конца, но поверили. Отменить ее завещание они не могли, но поправку внесли. Теперь в случае ее смерти деньги переходили ко мне, как к опекуну, а уж я должна была распределить их между Лориными детьми.

– Почему же ты этого не сделала?

– С ума сошел?! Полмиллиона! Ты не спрашивал, я не лезла. Между прочим, не надо на меня так смотреть. Я деньги не воровала – просто мне не хочется, чтобы они уходили из семьи. И еще мне не хочется… вернее хочется – кое-чего. Тебя, Дикки.

– И ты считаешь, что после всего сказанного я на тебе женюсь?

– А почему нет? Ты ведь уже не тот чистоплюй-идеалист, за которого выходила Лора. Поковырялся в навозе, выяснил, что булки на деревьях не растут, теперь ты знаешь цену грязным, гадким деньгам. И у тебя четверо детей.

– Ты забрала их деньги.

– Да нет же, дурачок! Они – их, так и будет. Мэри получит свою долю через одиннадцать лет, маленький нахал через тринадцать, малышня, соответственно, через девятнадцать. Таковы условия завещания, на этот раз – окончательные. Разумеется, если я – опекун – не сочту возможным раньше передать эти деньги непутевому родителю. Допустим, он исправился. Стал достоин.