– Кто? Джесс, ты уж не придумывай лишнего-то…

Джессика вытерла распухший нос ладонью,

стряхнула с плеча руку Дика и уселась с ногами на диван.

– А чего лишнего? Никакие угольки никуда выпасть не могли – перед всеми каминами железные листы постелены. Плиту мы с Мэри проверили. Свет везде выключили. Но самое главное – Демон был на улице, когда мы уходили! И если бы он там и оставался, то прибежал бы сразу, как только почуял огонь и дым. А ведь мы пришли, когда все уже догорало…

– Верно. Но я не могу даже представить, кто мог его запереть…

Джессика презрительно фыркнула.

– Вот это как раз проще пареной репы.

– Да? И Кто же?

– Тот, у кого есть ключ, разумеется. Ты, я, Уилли и Мэри отпадаем – мы все время были на виду друг у друга. Остается…

– Алиса?! Перестань. Ты ее не любишь, но она не злодейка.

– Да? А кто, фея Ваниль? Чего она от тебя добивалась, когда вы танцевали?

– Я тебе говорил. Замуж за себя звала.

– А ты не соглашался.

– Естественно.

– А она сказала – пожалеешь.

– Ну…

– Дом сгорел, денег нет – куда графу с четырьмя детьми податься?

– На ферму.

– Твоя Алиса действительно не представляет, что тут можно жить. Без света, без телефона, без нормального отопления, без, как я понимаю, джакузи… Нет, по ее понятиям, граф просто обязан будет обратиться к ней. А Демона она терпеть не может, да и не поедете вы никуда без Демона, а так – налегке – пожалуйста!

– Ты в Скотленд-Ярде, часом, не подрабатываешь?

– Нет. Просто я все время о ней думала эти две недели. И пришла к выводу, что она сумасшедшая – просто тебе об этом говорить бесполезно. Ты же в принципе всех прощаешь. Ты привык ругать только самого себя.

– А кто обзывал меня эгоистом?

– Эгоист и есть. Я, я во всем виноват, я за все отвечаю, я самый главный в мире, я сам, а остальные по фигу…

– Нет, это невозможно. Дедукция еще туда-сюда, но логики ноль. Иди-ка ты спать.

– А куда? Уилли с близнецами в одной комнате, а у Мэри нет второй кровати.

– Ляжешь у меня.

– Разбежался!

Дик усмехнулся.

– В честь твоей нравственности готов спать здесь, на диване.

– Вот и спи.

– Ладно.

– Как – ладно?

– Джесс, ты определись уже – со мной или без меня?

Она закрыла лицо руками и тихо сказала:

– Вообще-то… с тобой. Только… ты не торопи меня, Дик. Пожалуйста. И надо узнать сначала, что по этому поводу скажут дети…

Дик вздохнул.

– Ладно. Честно говоря, сегодня у меня ни на что больше нет сил. Пошли спать. В смысле иди и спи…

Он заснул – как провалился. Ни кошмары, ни другие сны ему не снились, только показалось, что проспал он не больше пяти минут, а Демон уже стоял возле дивана, осторожно трогая хозяина черным мокрым носом. Нос был холодный – это радовало. Дик сполз с дивана, кое-как оделся, вышел на крыльцо.

Верный страж не ошибся – на ферму пожаловали гости. Дик узнал машину полицейского управления, и сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Эта же машина пять лет назад остановилась под окнами старого дома, и вышедшие из нее люди были очень вежливыми…

Суперинтендант Миллз, кряхтя, вылез из машины и неторопливо зашагал по свежему снегу. Дик спустился с крыльца и пошел к нему навстречу.

– Доброе утро, суперинтендант.

– Доброе утро, мистер Холторп. Впрочем, для вас – не особенно, надо полагать? Я уже знаю о вашей беде. Учтите, если понадобится помощь с социальной службой, обращайтесь запросто.

– Спасибо. Но вы ведь приехали не только для того, чтобы посочувствовать?

– Вы правы. Мне чертовски неприятно это говорить… Я вроде злого вестника из старых книжек. Ну если без обиняков… Мисс Дарси была вашей гостьей?

– Да. Она… с ней…

– Я человек прямой, мистер Холторп. Она погибла. Все то же самое, что и пять лет назад. Не справилась с управлением, съехала в канаву, неудачно ударилась виском о крепление ремня. Правда, на этот раз можно сказать – это наилучший для нее выход.

– Я не понимаю, суперинтендант…

– Ее обнаружили патрульные час назад. В машине нашли письмо. Похоже, дамочка злоупотребила горячительным. Возможно, именно потому и написала все это… – Толстяк Миллз махнул рукой, не договорив. Протянул Дику сложенный лист бумаги.

«Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу эту мерзкую деревеньку. Ненавижу твою собаку. Дик Холторп, вся моя жизнь – это одна сплошная ненависть. Даже собственную сестру я ненавидела – понятно за что. У нее был ты – а у меня нет. Когда она умерла, я страшно испугалась, что теперь у меня не будет тебя – совсем. Я ездила к вашим с Лорой детям, чтобы видеть – тебя.

Пожалуй, единственное, что я действительно люблю в жизни – это ты. И ты будешь моим, я так решила.

Ты чертовски честен – именно поэтому я решила написать все, как есть. Да, твой дом сожгла я. Я его тоже ненавижу. Он похож на сарай – и тем не менее вы с Лорой были в нем счастливы. Пес не хотел меня пускать в твою комнату – черт с ним, я заперла дверь и оставила его внутри. Иначе, чего доброго, вы решили бы перевезти его ко мне в квартиру.

Ты придешь, Дик. Никуда не денешься. Теперь тебе негде жить – и ты поймешь, что я права. Жертвовать придется немногим – я не буду требовать от тебя исполнения супружеских обязанностей, мне важнее, чтобы ты – был. Просто рядом.

Я буду ждать твоего звонка в Глостере, гостиница «Холлидей Инн». Пробуду здесь дня три – полагаю, тебе хватит времени, чтобы все взвесить. До встречи. Твоя Алиса».

Дик аккуратно сложил письмо, написанное неровным, прыгающим почерком, отдал его суперинтенданту и отвернулся, глядя на розовое морозное небо. Миллз тактично молчал. Наконец Дик произнес:

– Сочельник сегодня. Хороший день. Только холодно.

– Да уж. Завернуло с ночи. Дик, я хотел посоветоваться с вами. Возбуждать уголовное дело – одно удовольствие, признание-то на руках. Но я подумал… она все-таки сестра вашей жены. Родители опять же остались. Дом ведь не вернешь…

– Вы совершенно правы, мистер Миллз. Не нужно никакого дела. Дом сгорел, потому что… ну не важно, будем считать, по неосторожности. Он все равно не застрахован.

– Как?

– Так уж вышло. Не было денег, знаете ли. Лишних.

– Ясно…

– А Алиса… лучше уж несчастный случай. Как бы судьба. Рок. Мистеру и миссис Дарси ни к чему знать, что их дочь была злодейкой.