хвостом от радости и пару раз гавкнула. Они с собакой добрались до развилки, затем свернули в лощину и углубились в лес.

По лесу шли долго, несколько часов. Зверь, он хитрый, близко к человеческому жилищу не подойдет — чует, шельма. Ночью выходит на тропы, тут-то его и можно брать. Пушнина нынче не в цене: слишком много зверя развелось, в тайге-то. А что делать? И отец Дорофея, и дед, и прадед, да будет земля им пухом, — все охотой промышляли. Охота денег больших не приносит, а все мясо к столу.

Что в первом же капкане зверь сидит, Дорофей определил сразу. Дружка — задолго до того, как хозяин приблизился к капкану, — кинулась вперед и зашлась бешеным лаем. Сидит зверь в капкане, сидит. Надо посмотреть, какой. Неплохо бы олень. С волка что возьмешь, кроме шкуры?! А с оленя старуха и пельмешек налепит, и жаркое настрогает, и на зиму насолит.

Дойдя до места, Дорофей остановился в остолбенении. Таких необычных зверей он в здешних лесах не видал. И отец его не видал, и прадед, да будет земля им пухом, тоже. Ростом невиданный зверь был чуть поменьше Дорофея. Сидел зверь на крупных задних лапах, тогда как маленькие передние — явно не для передвижения — находились приблизительно там, где находятся руки у человека. Морда была вытянутой, как у зайца. Но точно не заяц: и по размеру не подходит, и телосложение не то. А про хвост говорить нечего: крупный, мясистый, наверняка наваристый.

Дорофей вытянул из кармана наладонник — старый, отцовский еще — и звякнул старухе.

— Ставь воду греть, да поболе, — сказал он ей. — Сегодня я с уловом.

— Кабана никак завалил, — ойкнула на том конце старуха.

— Такого кабана, что хрен разберешь, что это за кабан, пока не попробуешь, — метко высказался Дорофей и дал отбой.

Он уже принялся снимать ружьишко с плеча, когда невиданный зверь поинтересовался:

— Долго еще?

Дорофей осел оземь. Мало того, что зверь передвигался на задних лапах, так еще мог подражать человеческой речи! Дорофей видел однажды, как заезжие цыгане демонстрировали говорящую сороку. Та членораздельно произносила с десяток слов. Интересно, сколько слов этой зверюге по силам?

— Ну-ка, скажь еще чего-нибудь, — попросил зверюгу охотник.

— Чего сказать? — спросила зверюга, опять-таки членораздельно.

— Чего хошь.

— Раз, два, три, четыре, пять…

— Надо же, обучили! — удивился Дорофей, снимая ружьишко с плеча.

— Когда отключать блокировка? — обеспокоенно спросила зверюга.

— Какую еще блокировку?

— За нарушение скорости.

Дорофей понял, что зверюга раньше принадлежала дирижаблистам. Подобрали в иноземных странах, а теперь позабыли на стоянке забрать или за ненадобностью с дирижабля скинули. Ненужной стала, вот и скинули.

Охотник задумался, а не взять ли говорящую зверюгу живой. Лапы связать, в зубы деревяшку, чтобы не покусала, и доволочь на себе до избы. А там можно и в сарай к коровенке определить. Может, кто из инвесторов заинтересуется.

— Ты жрешь много? — спросил он у говорящей зверюги.

— Спасибо, я не голодный, — ответила зверюга.

Дорофей хмыкнул. Тот, кто обучал зверюгу разговаривать, был мозговитым человеком. Чего только бары не напридумывают! Ладно, пора пристрелить эту нечисть, вон Дружка лаем изошлась! За шкуру тоже немало дадут, ежели ценность имеет. Пока освежуешь, день заканчиваться начнет, а возвращаться домой ночью, да волоча на себе живую звериную тушу, последнее дело.

— Ну, скажь еще чего-нибудь, на прощание, — попросил Дорофей зверюгу.

Ему очень нравилось, как зверюга разговаривает. Будет старухе рассказывать — не поверит ведь.

— Мне нужно срочно первертироваться. Запас энергии подходить к концу.

— Первертироваться! Во как, — вздохнул Дорофей и прицелился.

Я, в то же самое время

Понимая, что поиски Пегого могут затянуться, я позвонил Люське.

— Любимая, я задерживаюсь. Появились непредвиденные проблемы.

— Опять разбойники, Андрэ? — поинтересовалась любимая. — Только не задерживайся надолго.

— Постараюсь.

— Прислать Ермолая на подмогу? Мы с Натали в дирижабле отсидимся.

— Не нужно, сам справлюсь.

Объяснять Ермолаю, кто такие кенгуру, было недосуг. Больше всего я боялся, что Пегий упрыгает от дирижабля слишком далеко. А если вообще не найдется… С одной стороны, я этого чрезвычайно опасался, не представляя, какая реакция на потерю товарища последует со стороны Толстого. Реакция могла оказаться непредсказуемой.

«Но не хуже, чем демонтаж вселенной», — подсказал внутренний голос.

«Это да.»

С другой стороны, в том, что Пегий умчался за зайцем, моей вины не просматривалось. Создатели вселенной должны это понимать. Логично не наказывать человечество за ошибку, которое оно не совершало, а наоборот, привлечь его к поискам. Не может кенгуру слишком долго блуждать по здешним лесам, обязательно привлечет к себе внимание: или людей, или волков с медведями…

«Тут ему и капец настанет», — подсказал внутренний голос.

«Опять-таки, не по моей вине, — не согласился я со своим внутренним голосом. — Хотя наш возможный интерес в таком положении просматривается. Если поиски затянутся, Толстому не будет необходимости демонтировать нашу вселенную. Гуси спасли Рим, а медведи могут спасти все человечество.»

Если вызывать Толстого, то неясно, каким образом. Первертор выключался автоматически после всасывания в него кенгуру. Сейчас кенгуру пребывал в нашем мире, и первертор оставался включенным. Я боялся, что, выключив первертор, ненароком умерщвлю Пегого. Умерщвления мне категорически не хотелось. Ситуация, когда создатель погибает от руки своего порождения, весьма распространена, но сейчас ее желательно избежать — во имя здоровья человечества, разумеется.

В конце концов, я не стал рисковать. Захочет Толстый принять участие в поисках, пусть присоединяется. Если сумел создать нашу вселенную, наверное, изыщет возможности для того, чтобы в созданную вселенную внедриться.

С такими мыслями я пробирался по лесу в произвольно выбранном направлении. Отыскать Пегого не было никаких шансов, если бы не… послышавшийся в отдалении исступленный собачий лай. С таким остервенением лаять можно исключительно на кенгуру, я не сомневался. Но вряд ли собачка гуляет по лесу без хозяина, и вряд ли хозяин гуляет по лесу без ружья. Сделав выводы, я помчался в направлении лая, не разбирая дороги.

Успел я как раз вовремя. Пегий сидел с унылым видом, прикованный к сосне, в то время как в него целил из ружья бородатый охотник.

— Стоп! — закричал я.

Охотник опустил ружье и с удивлением присмотрелся. Собачка вопросительно взглянула на хозяина, ожидая команды отбоя или атаки.

— Чего тебе, барин?

— Не трогай кенгуру, он мой товарищ.

— Кто, кто?

— А ты чего молчишь?! — заорал я на кенгуру. — В него целятся, а он молчит! Сказал бы чего-нибудь!

— Да мы вроде поговорить, — молвил кенгуру.

— Он что, в самом деле понимает? — удивился охотник.

— А то нет!

— Да все я прекрасно понимать, — подтвердил кенгуру.

— А ты, барин,