– Сдохни, – Егор пнул крысу носком ботинка, она с визгом отлетела к трупу «батюшки», врезалась в стену и свалилась покойнику на живот. Вторая тварь ускорения ждать не стала, прошмыгнула между ног, потащила свой облезлый хвост по ступенькам наверх и пропала из виду. Егор вышел из подвала, постоял под дождем и ветром с минуту, потом долго и старательно выдирал из слежавшегося песка и мусора не желавшую закрываться дверь, кое-как притворил ее. Все, этот склеп закрывается по причине отсутствия свободных мест, новый адрес сообщим дополнительно.

Осколки копилки и монеты с пола исчезли, ножа под диваном тоже не оказалось, зато у батареи скромно стоял тяжелый, синий с белыми цветочками, пластиковый пакет. Ольга смирно сидела в кухне и обнимала стоящий перед ней на столе сверток из свитера и газет.

– Повернись, – Егор осмотрел рану на ее щеке и потянулся к полке за пузырьком с перекисью.

Ольга прикусила губу, но процедуру вынесла молча и снова обхватила обеими руками шуршащий ком.

– Это что? – Егор убрал на место пузырек и уселся за стол напротив Ольги.

– Каша, – пояснила Ольга, размотала оболочку и извлекла из недр клубка закрытую крышкой кастрюлю, – кажется, еще теплая. Ешь. – И поставила кастрюльку на стол.

– Теплая? – Егор дотронулся до блестящего в полумраке бока кастрюли. Правда, теплая.

– Я воду вскипятила и гречку залила. Два часа, и каша готова. Я так делала, когда на диете сидела. Очень хорошо худеется. Ешь, – Ольга пододвинула кастрюлю к Егору. И банку с остатками тушенки. – Я сухари ела, с чаем, – объяснила она, – мне не хочется, честное слово.

– Оль, нам идти двенадцать километров, это четыре-пять часов пути. А то и все шесть. Это задача, связанная с приложением физических усилий и, как следствие, с расходом калорий. Дневная норма потребления калорий при таких нагрузках – больше четырех тысяч калорий. Из них шестьсот пятьдесят приходится на белок. Сколько белка было в сухарях? В обморок в лесу упасть хочешь? Я тебя на себе не потащу, учти, под сосной оставлю там на съедение волкам. – Егор умолк и одновременно с Ольгой посмотрел на потолок. Сверху, приглушенный плитами перекрытия, снова донесся еле слышный стон-плач.

– Вот, – прошептала Ольга, – я же говорю. Я полчаса слушала-слушала и не выдержала. Вышла посмотреть, а тут он…

Егор поднялся из-за стола и вышел в коридор, открыл дверь и посмотрел вверх-вниз. Никого, дверь квартиры напротив приоткрыта, оттуда несет гнилью и тухлятиной, постукивает что-то негромко. За спиной он услышал шорох газет и тихие шаги – Ольга вмиг оказалась рядом и смотрела выжидающе.

– Здесь сиди.

С тем же успехом он мог обратиться к набитому рюкзаку. Ольга вышла на площадку и на цыпочках кралась следом, остановилась двумя ступенями ниже квартирных дверей пятого этажа.

– Тихо ты! Слушаем! – шикнул на девушку Егор, и она послушно замерла в отдалении. Он подошел сначала к одной закрытой двери, потом к другой – все тихо. И остановился, присел на корточки перед дверью однушки, приложил ухо к обтянутой дешевым дерматином поверхности. В квартире кто-то был – за дверью слышались не только плач, но и шорох. Егор посмотрел на номер квартиры, стараясь вспомнить, кто жил здесь до того, как все началось. Что-то крутилось в голове, ускользало.

– Что там? – прошептала истомившаяся в ожидании Ольга.

– Тихо, – повторил Егор, – там есть кто-то. Живой.

– Кто? – потребовал объяснений шепот из-за спины.

– Мне через дверь не видно.

Егор поднялся на ноги, осмотрел дверное полотно, ячейку замка. И все пытался сообразить, кто здесь живет. И в соседних квартирах, похоже, пусто, иначе на шум давно бы кто-нибудь показался. За дверью снова зашуршало, кто-то всхлипнул еле слышно, заскреб чем-то изнутри по двери. И плач был не то чтобы тихий – слабый, так плачет ребенок. Конечно, ребенок! Девочка, ее зовут Даша, если он прав. Так, она жива, двигается, это не просто хорошо, это прекрасно. Егор снова присел рядом с дверью, крикнул негромко, чтобы не напугать девочку:

– Даша! Даша, ты меня слышишь? – и снова приник ухом к ободранной обивке.

Ответа не последовало, только плач и шорох, потом затихли и они. Егор крикнул еще раз, потом еще, а минуты через полторы его сменила Ольга.

– Хватит! – оборвал девушку Егор – в плаче он разобрал несколько слов, что-то вроде «да» и «страшно». Он вскочил на ноги, проорал во все горло: – Даша, отойди от двери подальше и сиди там. Не двигайся, поняла?

Выждал несколько минут – судя по звукам из-за двери, его услышали.

– Стой там, – это относилось уже к Ольге. Она шарахнулась назад, да так резво, что едва не слетела по ступенькам вниз, но успела ухватиться за перила. Егор оглянулся, убедился, что все в порядке, и вернулся к двери. Постоял, примериваясь, и врезал ногой по створке рядом с замком. Старая, сохранившаяся еще со времен постройки дома дверь сопротивлялась недолго, хватило четырех хороших ударов. Из дверного полотна со стороны квартиры летели щепки, корпус замка дрожал. Наконец, дверь распахнулась, с грохотом ударилась о выступ стены. Егор ввалился в квартиру, осмотрелся – в коридоре никого, рванул в комнату.

Девочка сидела на полу, она сжалась в комок и смотрела на людей, как затравленный звереныш. Бледная до синевы, на щеках мокрые дорожки от слез, одета в джинсовый комбинезон и тонкий свитер под ним. Когда Егор подошел к ней, Даша всхлипнула, поползла в сторону и врезалась плечом в ножку стола. Дальше ползти было некуда, девочка вздрогнула – от холода и страха одновременно.

– Тихо, тихо, – спокойно, вполголоса говорил Егор, он встал на колени, взял девочку за руку, осторожно привлек к себе. Она не сопротивлялась, только всхлипывала и дрожала, сердце у нее колотилось так, что Егор чувствовал это даже через толстую ткань своей куртки. – Все, все в порядке, пойдем со мной. У нас тепло и не страшно, – Егор говорил мягко и спокойно, проговаривал каждое слово, а сам оглядывал комнату. Кроме девочки, в ней никого не оказалось.

– Там тоже пусто, – шепотом сообщила Ольга, – в кухне и ванной.

Егор кивнул, поднялся на ноги, держа девочку на руках. Она посмотрела на лица людей и зажмурилась, отвернулась. Дашка была легкой, почти невесомой, Егору казалось, что он несет безжизненный полупустой сверток, а не живого человека. Ольга кое-как прикрыла взломанную дверь и примчалась следом. Даша уже лежала на кровати, забилась под плед и на всякий случай закрыла глаза. Егор сел рядом, взял девочку за руку.

– Ты меня помнишь? – спросил он. – Мы с тобой живем рядом, в одном подъезде.

Даша кивнула и вцепилась тонкими пальчиками в руку Егора.

– Вот, с сахаром, – Ольга принесла полную кружку еще теплой воды.

– Пей, не бойся, – Егор заставил девочку сесть, поднес к ее губам кружку, – это вода, просто вода.

Минут через двадцать Даша уже смогла рассказать, что бабушка сказала, что скоро вернется, закрыла дверь на ключ и ушла. Когда это было – не помнит, сказала только, что шел дождь, и все. Потом было очень холодно и страшно, особенно по ночам. Сначала она ждала, потом испугалась, плакала, но никто не приходил. Потом спала, просыпалась и снова засыпала. Потом сломалась дверь.