заранее «я не достоин быть твоим сыном», он надеялся вызвать к себе хоть малую толику сочувствия, хотя бы каплю жалости… А вместо искомой капли жалости он встретил тогда целый океан любви! Океан, который, как выяснилось, просто всегда был, всегда существовал, и который тогда просто излился на него всей своей сверкающей мощью. Он излился на него, не дожидаясь его оправданий и не нуждаясь в его самоуничижении, он излился на него любовью, потому что и был именно любовью…

И этот океан омыл его чудотворной живой водой, смывшей не только с него, но, казалось, и вообще со страниц бытия, все его страшное прошлое, и породил в нем жажду и стремление начать жизнь какую-то совсем иную, нежели тот жестокий кошмар, в котором он пребывал до сих пор. Удивительная любовь, которая тихо жила в удивительном человеке по имени Иосиф, своим могущественным действием дала новую жизнь Иисусу! В те дни, когда Иосиф умер, Иисус — родился…

И с этим его потрясающим опытом взаимодействия с любовью, с Богом-Аввой, Который Есть Любовь, наставления «специалистов по Богу» не стыковались никоим образом. Все очевиднее становилась для Иисуса бессмысленность его пребывания в пустыне, и все более сильным — стремление поделиться с людьми теми открытиями и выводами, к которым он в этой пустыне пришел. Пустыня сделала свое дело, пустыня зацвела, ее время в жизни Иисуса завершилось…

И вот, спустя примерно полтора месяца, Иисус прекращает свое отшельничество и выходит к людям уже как странствующий проповедник каких-то новых и неожиданных истин. Евангелисты Марк и Матфей приводят в своих повествованиях квинтэссенцию смыслового содержания проповеди Иисуса, которая в традиционном (синодальном) русском переводе звучит так: «…Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие», — Мр. 1:15; Мф. 4:17.

В религиозном переложении весть Иисуса звучит с явными нотками угрозы: приблизилось Царствие Божие, в которое грешникам доступа нет, а потому всем надо срочно покаяться и очиститься от грехов, иначе не миновать жуткого наказания!

Именно в таком, угрожающем виде излагал свою весть о приближении времени воцарения Бога в этом мире, Иоанн Креститель, и религиозная мысль стремится показать Иисуса прямым продолжателем его дела и проповедником тех же самых идей, которым он просто «придал дополнительное развитие». Правда, в возвещении Иисуса говорится еще о вере в некое Евангелие, но эту часть возвещения христианская религия подает просто, как некое дополнительное условие, выполнение которого необходимо для достижения спасения.

Вновь повторюсь, что мы подробно рассмотрим учение Иисуса в следующей части книги, пока же хочу лишь отметить, что такое религиозное изложение его возвещения, является совершенно искаженным!

Не к «покаянию» звучит призыв в словах Иисуса, а к радикальному изменению привычного менталитета, к изменению доселе привычного образа мышления, к его развороту на 180 градусов от прежней направленности — именно так переводится греческое слово «метанойя», употребленное в Евангелиях! И разве призыв к абсолютно стандартному, во все века и во всех религиях, действию «покаяния» можно называть «метанойей», то есть «радикальным изменением привычного менталитета»?!

То, что «надо каяться», то есть признать себя грешником и молить Бога о прощении — это более чем привычный менталитет для любого человека, хоть как-то приобщенного к религии. А во времена Иисуса людей, не приобщенных к какой-то религии, не было вообще. И выйти к ним с призывом признать себя грешниками и молить о прощении, как с призывом именно к «метанойе» — это было бы более чем странно.

Нет, не для такого традиционного религиозного действия, как покаяние, требовалось и требуется людям радикально изменить свой привычный образ мышления, и, соответственно, не к этому — не к покаянию! — звучит на самом деле призыв в возвещении Иисуса. Отказ от традиционного мышления требуется для принятия его совершенно нетрадиционного Возвещения Радости!

И поэтому тот призыв, с которым Иисус вышел к людям из своего пустынного отшельничества, звучит на самом деле так: «Пришло время знать, что Царствие Божие и Бог не в недостижимых далях пребывают, а совершенно близки для каждого, и чтобы достичь их нужно отказаться от вековых привычных представлений, приняв то, что говорится в Возвещении Радости!».

Иисус, завершивший свое пребывание в пустыне грандиозным открытием: Бог — это не некий отстраненный от людей идеал, холодно судящий и безжалостно казнящий за неидеальность, а абсолютно любящий Отец-Авва-Папочка, и с этим своим революционным открытием он и вышел к людям! Иисус вышел к людям с возвещением, действительно требующим «метанойи» для своего восприятия.

Иисус никоим образом не занимался созданием какой бы то ни было новой религии. Один раз собрав вокруг себя небольшую группу друзей и последователей, он не организовывал больше никаких поместных общин, никаких структур, сам постоянно перемещаясь со своей группой из селения в селение, повсюду лишь проповедуя свое Возвещение Радости и исцеляя людей от болезней.

Он никогда не фокусировал ничьего внимания лично на себе, а только на своем возвещении. И даже когда люди получали через него исцеления, он никогда не пытался удержать этих людей около себя, сориентировать их на себя, как на эксклюзивный источник эксклюзивных благ. Напротив, он всем заявлял, что причина их исцелений не он, а их собственная убежденность в том, что исцеление будет получено. «Иди, вера твоя спасла тебя!..» — говорил он всем исцеленным, а не что-нибудь из серии: «Вот видишь, как замечательно я помог тебе, какое великое чудо я сотворил! Смотри же, не отдаляйся от меня, и верно служи мне!..». Он не группировал людей около себя, наоборот — он буквально отсылал их от себя, даже если кто-то прямо просился остаться с ним, как было с исцеленным «бесноватым» в Гадарии.

Иисус явно не хотел собирать вокруг себя зависимых от себя — он хотел видеть вокруг себя свободных!

Поэтому он стремился сфокусировать внимание людей не на самом себе, а на своем слове, на своем логосе, на своих идеях, — он всячески стремился к тому, чтобы верили не в него, а ему. «Если пребудете в слове моем…, вы будете знать истину, и истина сделает вас свободными», — звучат его слова в Евангелии от Иоанна (Ин. 8:32).

Не пытаясь заниматься созданием какой бы то ни было религии Иисус, собственно, не занимался вообще никакой религиозной деятельностью. Описываемые в Евангелиях факты его жизни ясно говорят о том, что он был весьма далек от всего этого.

Судите сами: его первоначальный чисто религиозный порыв последовать примеру Иоанна Крестителя и других религиозных подвижников и уйти в пустынное отшельничество, напрочь иссяк через месяц с небольшим и больше