– Фрейзера? Где? Здесь? – Пораженный, он повернулся к двери.

– Нет, в Кросс-Крике, и я знаю, где он будет в понедельник. Мне надо туда поехать, понимаешь? Он так близко… а я так далеко. – Внезапно ей захотелось плакать от мысли, что скоро снова увидит мать.

– Понимаю. – В голосе Роджера прозвучало беспокойство. – И все же лучше немного подожди. По морю в Нью-Берн всего день пути, столько же обратно, а чтобы все уладить, мне потребуется день или два.

– Нет, – сказала она. – Не могу. Из-за Лиззи.

– Кто такая Лиззи?

– Моя горничная. Ты видел ее. Она собиралась ударить тебя кружкой. – Брианна улыбнулась воспоминанию. – Храбрая.

– Полагаю, что так, – сказал Роджер сухо. – Тем не менее…

– Она больна, – прервала его Брианна. – Ты заметил, какая она бледная? Полагаю, это малярия, ужасные приступы лихорадки длятся день или около того, а затем прекращаются, а потом несколько дней спустя возобновляются. Мне надо как можно скорее найти маму. Мне надо…

Брианна поняла, что у Роджера нашлись новые аргументы. Она протянула в темноте руку и погладила его по лицу.

– Мне надо, – тихо повторила она и почувствовала, как он сдается.

– Хорошо. Я к вам приеду, как только смогу. Только сделай мне одолжение, ладно? Надень чертово платье!

– Тебе не нравятся мои бриджи? – Смех брызнул, как пузырьки в газированной воде, и тут же оборвался. – Роджер, ты собираешься украсть этот камень?

– Да, – просто ответил он.

Брианна молчала целую минуту, медленно водя пальцем по его ладони.

– Нет, – сказала она наконец очень тихо. – Не надо.

– Не волнуйся за владельца. – Роджер потянулся к ней, пытаясь успокоить. – Скорее всего, он тоже его украл.

– Я за тебя волнуюсь!

– О, все будет хорошо.

– Роджер, в это время людей за кражу вешают!

– Меня не поймают. – Его рука нащупала в темноте ее руку и легонько сжала. – Я быстро вернусь, ты даже не заметишь…

– Но…

– Все будет хорошо, – твердо сказал Роджер. – Я сказал, что позабочусь о тебе, да? И я позабочусь.

– Но…

Он приподнялся на локте и закрыл ей рот поцелуем, потом медленно потянул ее ладонь вниз и прижал у себя между ног.

Брианна сглотнула, волосы у нее на руках вдруг встали дыбом от предвкушения.

– Мм? – Не дожидаясь ответа, он потянул ее на солому и улегся на нее, коленом раздвинув ей ноги.

Брианна ахнула и укусила его за плечо, однако Роджер не издал ни звука.

– Знаешь, что? – сонно сказал Роджер. – По-моему, я только что женился на шестиюродной бабушке.

– Что ты несешь?

– Не волнуйся, это дальнее родство, никакого инцеста, – заверил Роджер.

– Чудесно, – заметила Брианна с определенной долей сарказма, – а я уж волноваться начала. Как я могу приходиться тебе бабушкой, скажи на милость?

– Вот смотри! Дугал Маккензи приходился дядей твоему отцу, и он сделал внебрачного ребенка Гейлис Дункан, из-за чего и поднялась вся суматоха, так ведь?

Вообще все началось с неудовлетворительного метода контрацепции, считал Роджер, но счел бестактным упоминать об этом. Тем более тогда было другое время, нечего лезть туда со своим уставом. В конце концов, следует учесть, что если бы не промашка Дугала, вряд ли Роджер появился бы на свет.

– Не так уж он и виноват. – Близился рассвет, снаружи щебетали птицы, и воздух стал свежее, потому что с гавани подул ветерок. – Если Дугал – мой двоюродный дедушка и твой прадед в шестом колене… Нет, ты ошибся, я твоя кузина, а вовсе никакая не бабушка.

– Так было бы, если бы мы родились в одном поколении. Однако твой отец зачал тебя раньше по крайней мере колен на пять.

Брианна молчала, пытаясь решить задачу в голове. Сдавшись, она перевернулась с легким стоном и уютно прижалась задом к его бедру.

– Черт с ним! Раз ты уверен, что это не инцест…

Он прижал ее к груди, но сонный мозг отказывался переключиться.

– Вот что мне в голову не пришло… Я прихожусь родней и твоему отцу. Выходит, он – мой единственный живой родственник, кроме тебя!

Роджер в замешательстве повернулся на другой бок. Он давно смирился с тем, что у него вообще нет близкой родни. Не то, чтобы семижды прадядя был близким родственником, и все же…

– Не единственный, – пробормотал Брианна.

– Что-что?

– Не единственный. Дженни тоже. И ее дети. И внуки. Моя тетя Дженни – твоя… Что ж, может, ты и прав. Потому что если она моя тетя, она твоя двоюродная сколько-то там пра бабушка, так что, возможно, я прихожусь тебе… – Она снова уронила голову на плечо Роджеру, и рыжие волосы рассыпались у него по груди. – А что ты им сказал… ну, кто ты такой?

– Кому?

– Дженни с Иэном. – Брианна потянулась. – Когда приезжал в Лаллиброх.

– Я там не был. – Роджер подвинулся к ней поближе, обняв за талию. От абстрактных сложностей генеалогического расчета его одолела сонливость.

– Не был? Тогда как… – Затуманенный сном и истощенный удовольствиями, Роджер не обратил на ее недоумение никакого внимания, только прижался к роскошному телу. Мгновением спустя голос Брианны вошел в его сон, как нож входит в масло. – Тогда как ты узнал, где я?

– А?

Она выскользнула из его рук.

– Как ты узнал, где я? Как ты узнал, что я поехала в колонии?

– Да я… я просто… – Роджер подобрался от осознания надвигавшейся опасности.

– Как ты мог узнать, что я уехала из Шотландии, – ледяным тоном продолжила Брианна, – если не был в Лаллиброхе? Только они знали, где я.

– Я… – Роджер отчаянно искал хоть какое-то объяснение. Не было ничего мало-мальски приемлемого, кроме правды. Судя по тому, как окаменело ее тело, Брианна обо всем догадалась.

– Ты знал, – очень тихо, почти шепотом промолвила она. – Ты все знал?

Она нависла над ним разгневанная, словно фурия.

– Ты видел уведомление о смерти! Все это время ты знал, так ведь?

– Нет, – оправдывался Роджер, стараясь соображать быстрее. – То есть да, но…

– И сколько ты молчал? Почему не сказал мне?

Брианна встала и подхватила одежду, лежавшую рядом с ними.

– Подожди, Бри, дай объяснить.

– Да уж, будь добр, объясни! Я хочу, чтобы ты объяснил! – Ее голос дрожал от ярости, однако она замерла на мгновение, желая выслушать.

– Да, я нашел его. Прошлой весной. Но… – Роджер сделал глубокий вдох, отчаянно подыскивая слова, которые могли бы ее остановить. – Я знал, что тебе будет больно. Я не стал показывать его тебе, потому что знал, что ты ничего не сможешь поделать. Какой смысл разбивать тебе сердце…