class="sup">86. Среди них были М. К. Крылова-в дальнейшем активная участница народнического движения, А. Н. Шабанова-одна из лидеров женского движения и первых женщин-врачей, сестры Засулич - Александра (по мужу Успенская) и Екатерина (по мужу Никифорова), причастные в дальнейшем к нечаевцам и проведшие большую часть жизни в ссылке, А. Н. Колачевская, также привлекавшаяся к процессу нечаевцев, О. С. Левашова - в дальнейшем член Русской секции I Интернационала, ее сестра М. С. Зиновьева и др.

По образцу романа "Что делать?" нигилистки начали устраивать в мастерской лекции и практиковать чтение журналов и книг, пытаясь не только общаться с народом в лице работниц-швей, но и влиять на него. Читали А. И. Герцена, М. Л. Михайлова, И. С. Тургенева и И. А. Гончарова. Когда же дело дошло до "Физиологических писем" Фогта, слушательницам они оказались совсем недоступны.

Между тем в деятельности артели с самого начала выявились трудности. Не хватало денег (за выполненную работу запрашивали недорого), поэтому приходилось брать взаймы у ишутинцев. Поскольку члены артели не только работали, но и жили вместе, имели общие спальни и общий стол, то (по причине низкого заработка) практически все жалованье уходило на питание и уплату за квартиру, что вызывало естественное неудовольствие мастериц и даже уход их из артели.

Опыт создания производственной ассоциации и в данном случае оказался негативным.

Такой же исход имело и другое женское начинание в духе идей утопического социализма - создание коммун. Наряду с другими ассоциациями они получили значительное распространение в 60-70-е годы. Помимо идейных соображений о всеобщем труде и равноправии женщин в быту и работе создание коммун вызывалось и чисто практической необходимостью: общие квартира, хозяйство, бюджет были экономически выгодны для женщин (как и для студентов, малоимущих интеллигентов и т. п.), оказывавшихся часто без всяких средств к существованию в результате разрыва с родителями, мужьями, ухода из дома.

Коммуны устраивались самые разные и разными людьми. В. А. Слепцов, горячий поборник женской эмансипации, писатель и разносторонне одаренная личность (он был хорошим певцом и музыкантом), один из самых популярных разночинцев "второго призыва" (после ухода Чернышевского, Добролюбова, Михайлова), решил в 1863 г. претворить в жизнь идею Чернышевского о коммуне как ячейке социализма. Устроенная им "Знаменская коммуна" (название происходило от петербургской улицы, на которой располагалась коммунальная квартира) по существу стала женской ассоциацией: женщины преобладали численно (кроме Слепцова в коммуне жили еще только двое мужчин) и именно они задавали тон. Слепцовская коммуна получила наибольшую известность среди всех других: она была описана во многих воспоминаниях современников, дала обильный материал для антинигилистической литературы (романы Вс. В. Крестовского "Панургово стадо" и Н. С. Лескова "Некуда"), а позднее, уже в наше время исследования специалистов.

Хотя в коммуну принимали "с большим выбором, людей более или менее знакомых между собой и вполне порядочных", ее состав получился довольно пестрым: рядом с "подлинными нигилистками" - "бурыми" - там жили "нигилистки поддельные, либерального толка"87. В числе "бурых" были две чрезвычайно колоритные женские фигуры: А. Маркелова (по мужу Каррик) и Е. Макулова. Александра Григорьевна Маркелова (1832-1916 гг.), подруга Л. П. Шелгуновой по пансиону, переводчица, поселилась в коммуне по идейным мотивам. "Некрасивая и глухая, но очень образованная и талантливая", по воспоминаниям ее сожительницы по коммуне Е. Цениной-Жуковской, она "представляла собой знаменитость, к которой ездили знакомиться люди весьма разнообразных слоев общества"88. Однако, если верить мемуаристке, "общее поклонение" вызывали не столько таланты Маркеловой, сколько некоторые детали биографии, интриговавшие толпу: некогда, увлеченная художником, она покинула родительский дом и уехала за границу, откуда вернулась без художника, но с ребенком, которого не отдала родителям, а стала воспитывать сама, собственными трудами и средствами. С 1865 г. над нею был установлен негласный надзор по поводу "заявления ею учения своего о нигилизме"89

Княжна Екатерина Александровна Макулова (ок. 1840 - 1896), как и Маркелова, сама зарабатывала себе на жизнь переводами из иностранных газет, имела стесненные средства, а потому была кровно заинтересована в коммунальной квартире. Она тоже много лет находилась под надзором полиции как неблагонадежная, в 1868 г. привлекалась к дознанию по делу о "Рублевом обществе" Г. Лопатина-Ф. Волховского.

Екатерина Ценина (позднее - жена Ю. Г. Жуковского, известного журналиста и экономиста) также выделялась среди членов коммуны своими нигилистическими крайностями: одевалась не просто бедно, но даже неряшливо (по Лескову, "она страдала полным отсутствием всяких манер и опрятности"). По причине скудости средств свои физические потребности ограничивала до минимума.

В те годы у нее выработалась привычка заменять обед едой всухомятку. Но при всем при том жизнь в коммуне была для нее случайным эпизодом. Судя по ее позднейшим воспоминаниям, к Слепцову и его деятельности она относилась иронически. Бывшая институтка, она ушла из обеспеченной "хорошей семьи", а средством для освобождения от родительской власти избрала брак "по принципу". Началась мучительная жизнь с нелюбимым мужем, затем разрыв. Ценина служила гувернанткой, бедствовала. В 1861 г. она приезжала в Москву, по ее словам, для "искания знакомств "по человечеству"". В .1862 г. жила в Петербурге, активно занималась самообразованием, деньги на жизнь зарабатывала переводческой работой. Здесь в 1863 г. она стала членом "Знаменской коммуны".

Вместе с Цениной в коммуну пришла ее подруга Маша Коптева, по определению К. И. Чуковского, "избалованная, изящная московская барышня, дочь богатых родителей", "салонная нигилистка", но "имевшая у властей репутацию чрезвычайно вредной особы"90. Имея богатых родителей, она вместе с Маркеловой, Макуловой и Цениной работала в женской издательской артели. В одной квартире с нигилистками поселился столбовой дворянин Слепцов вместе с родственниками Языковым и Головачевым. Таков был выясненный на сегодняшний день состав "Знаменской коммуны". У каждого из ее членов - своя комната, которую жилец должен был убирать сам (прислуга содержалась только для кухни и стирки). Общих знакомых принимали в приемной, личных - каждый в своей комнате. Расходы у членов "Знаменской коммуны" были общие.

По воспоминаниям участников коммуны, В. А. Слепцов "задумал осуществить фаланстер Фурье", но решил вести дело постепенно. Организуя общежитие "на началах взаимной помощи", он видел в нем первый этап. "Удастся нам ужиться и расширить это дело - сейчас же явятся подражатели, - мечтал он.- Такие коммуны распространятся, укоренятся, и тогда мы ли, последующие ли поколения будем развивать дело дальше до настоящего фаланстера"91. В коммуне Слепцов организовал бюро для добывания работы. Именно он помог женской издательской артели найти первую книгу для перевода. Он же устраивал научно-популярные лекции для женщин, концерты, литературные вечера, спектакли, сборы от