– Черт, я об этом не подумал, – пробормотал кавказец. И вдруг взвился: – Ты мог бы предупредить об этом в Москве!

– Мог бы, – огрызнулся я. – Если бы ты сразу выложил суть своей идеи.

– Ладно, – примирительно похлопал он меня по плечу, – надо как-то выкручиваться. Полчаса назад здесь пролетал самолет.

– Это нормально, – снимая гидрокомбинезон, подал голос Устюжанин. – Пропавшее судно давно не выходило на связь, и сейчас на побережье подняты на уши все спасательные службы.

Баталов поднял голову и посмотрел в глубокое чистое небо. В его глазах я заметил безнадежность и трепетную мольбу. Так обычно смотрят, ища поддержки у всевышнего.

– Догадываюсь, – вздохнул он. – Но я хотел бы услышать от вас конкретные предложения. Вы же, в конце концов, профессионалы!

– Жаль, что нет резака. Но, чтобы добраться до трюма, у нас имеется пара запасных вариантов.

– Так-так, слушаю, – оживился кавказец.

– Первый: воспользоваться мощным домкратом. И второй: спустить вниз трос от лебедки. Второй менее предпочтительный, ибо займет больше времени.

– Значит, нужен домкрат?

– Да. Он-то, надеюсь, на «Фурии» имеется?

Заурбек Адамович резко обернулся к стоявшему неподалеку Тимуру:

– Срочно ко мне капитана!!

– Слушаю вас, – предстал тот вскоре перед шефом.

– У тебя на борту есть домкрат?

– Конечно. И не один, а целых три.

– Быстро сюда! Все три!!

Через несколько минут матросы приволокли снизу нехитрые механизмы – два нашлись сразу, а третий, видимо, ушел в страну потерянных вещей.

– Что скажете? – с надеждой поинтересовался Баталов.

Мы с Георгием придирчиво изучали уложенные на палубу железяки. Один из домкратов был довольно громоздок и вряд ли подходил для решения возникшей проблемы, второй же воистину оказался находкой. Это был довольно легкий тензорный домкрат для судостроения и подводных работ.

– Берем этот, – одновременно указали мы на него.

– Отлично. Когда сможете идти вниз?

– Следующими пойдут Устюжанин и Фурцев. Но для начала Георгию нужно отдохнуть и подкрепиться.

– Нет вопросов! – развел руками Баталов. – Коньяк, кофе, хорошая закуска?

– Это мы с удовольствием употребим после окончания работ. А сейчас ему лучше выпить стакан натурального сока и съесть немного шоколада.

Во втором погружении делаем «поправку на ветер», и Георгий с Игорем падают в нужное место – прямо на корму «Капитана Федосеева». Правда, в этот раз они тащат с собой домкрат и пару простейших вспомогательных приспособлений.

Задачу им я поставил несложную: пройти через пробоину в машине, отодвинуть с помощью домкрата упавшую балку и попытаться дойти до трюма. Просто попытаться дойти до проклятого твиндека и вернуться назад. А дальше пойдет моя пара.

Мишу я отправляю отдыхать, сменив его на баночке у леерного ограждения, и теперь держу в руках микрофон, контролируя действия второй пары. Рядом крутится и постоянно дымит сигаретами Баталов. Он взволнован – то поглядывает в небо, то вслушивается в наш радиообмен, то всматривается в бирюзовые волны, словно сквозь них и толщу воды можно разглядеть ход подводных работ.

– Ротонда, я – Скат, – слышу голос Георгия.

– Скат, Ротонда на связи.

– Вошел через пробоину, принимаю «багаж».

– Понял, Скат. Будьте предельно внимательны при работе с балкой…

Опыта у Георгия более чем достаточно, можно обойтись без лишних наставлений, однако рядом с ним Игорь Фурцев – самый молодой из нашей четверки, так что лишнее напоминание об осторожности не помешает.

– Как думаешь, справятся? – бросает за борт окурок Баталов.

– Справятся. Ты лучше скажи, зачем мы пробиваемся к твиндеку?

– Обязательно скажу. Но позже. Сначала нужно до него добраться…

Мои ребята молчат. Я знаю, что они сейчас внутри затонувшего судна и изо всех сил стараются с помощью механизмов расчистить путь в трюмный коридор. Да и связь дает сбои, когда один из абонентов отгорожен от другого грудой металла. Поэтому я не упорствую в желании докричаться до коллег. Когда появится возможность – они сами обо всем доложат…

Баталов, окончательно издергавшись, основательно мучает меня вопросами:

– Где они? Почему молчат? Не случилось ли чего с ними?..

К тому же в небе опять появляется самолет-спасатель – пролетев над «Фурией», закладывает крутой вираж, осматривает акваторию и уходит строго на север.

Поэтому, когда динамик гидроакустической станции оживает голосом моего друга, он едва не подпрыгивает от радости.

– Ротонда, я – Скат, – раздается голос Устюжанина.

– Да, Скат, я – Ротонда. Что у вас?

– Проход расчистили. Возвращаемся…

Этой короткой фразы достаточно, чтобы кавказец, всплеснув руками, стал воздавать хвалу своему богу. Стоящие неподалеку вооруженные парни тоже радуются.

Внезапно возникает желание подпортить им настроение.

– У нас не принято ликовать, пока пловцы не появятся на поверхности, – говорю я, оглядываясь на толпу вооруженных абреков.

– А что может случиться при всплытии? – согнав улыбку, спрашивает Баталов.

– Мало ли… К примеру, появится стайка хищников.

– Акул?

– Запросто. Водичка здесь теплая, под нами рифовый склон, полно мелкой рыбешки. В общем, все условия для того, чтобы стать желанным ужином под гарниром из многослойной резины…

Произнося это, я исподволь надеюсь на то, что мою команду пронесет от неприятных встреч под водой.

В последний раз я имел «счастье» столкнуться с акулами год назад в Тихом океане. Если не ошибаюсь, произошло это в сотне миль к северо-западу от Северных Марианских островов, у вершины одного из подводных вулканов. Мы с Мишей Жуком работали на небольшой глубине в относительно легких раздельных костюмах, и нам крепко досталось. Если бы не пара надежных автоматов – все закончилось бы гораздо печальнее. А так… в память о той встрече у Мишки на левом бедре остался безобразный шрам от вырванного клока плоти, а на моей спине до сих пор «красуются» параллельные полосы, словно кто-то в пылу погони пытался остановить меня остро отточенными граблями.

– Кстати, Заурбек, – отрываясь от воспоминаний, говорю я. – Ты обещал решить вопрос с подводным оружием.

– Обещал? Ах да… действительно, Аркадий… Извини, не получилось.

– Что значит не получилось?

– Было слишком мало времени. Замотался…

Честно говоря, у меня большое желание обматерить его на всех языках, которые я знаю, ведь вопрос касается нашей безопасности. Я набираю в легкие воздуха, но… снова оживает динамик станции связи.