– Ротонда, я – Скат.

– Скат, я – Ротонда. Что у вас?

– Через три минуты будем на поверхности. Где катер?

– Где катер?! – тотчас восклицает Баталов, не расположенный отвечать на мои вопросы. – Капитан! Немедленно подать катер для подъема пловцов!..

Георгий с Игорем устало поднимаются по трапу. Мы помогаем им взобраться на палубу, снять дыхательные аппараты, подвесные системы и гидрокомбинезоны. Железяки, включая домкрат, парни оставили внутри судна – на тот случай, если они пригодятся и в дальнейшем.

Отогнав подальше от площадки свою «гвардию», Баталов, опережая события, задает вопросы, не дав пловцам отдышаться:

– Рассказывайте! Проход расчистили?

– Да, – кивает Устюжанин, – проход в трюмный коридор свободен.

– А твиндек?

– Что твиндек?

– Герметичный твиндек видели?

– Да, мы нашли его. Он самый первый от выхода из надстройки. Первый справа.

Заурбек глотает вставший ком, теребит от волнения козырек выцветшей бейсболки и спрашивает севшим голосом:

– Он не пострадал от взрыва?

– Он цел и невредим, – усмехается Жора. Потом добавляет: – По-моему, этот твиндек превратили в такой бункер, что ему не страшен даже конец света.

– Это верно… – бормочет кавказец. Затем наблюдает, как мы разбираемся со снаряжением, но его терпения хватает ровно на пару минут. Цепляя из пачки очередную сигарету, он не выдерживает: – Евгений, когда пойдет следующая пара?

«Вот это да! – удивляюсь я про себя. – Он так волнуется, что назвал меня настоящим именем! Не иначе, в этом твиндеке перевозили премиальные для топ-менеджеров Центробанка!»

– Газ в баллоны забит. Сейчас оденемся и пойдем.

– Да, пожалуйста, поторопитесь, а то опять прилетят поисковые самолеты.

– Какова цель погружения?

– Осмотреть дверь твиндека и попытаться ее открыть.

– Просто открыть?

– Да. Если получится открыть, то необходимо поднять наверх его содержимое.

– А сколько внутри содержимого? Вдруг там что-то огромное и тяжелое?

– Спрятанный в твиндеке груз довольно легок, – морщится Баталов. – Он представляет собой чемодан или небольшой контейнер, который способен поднять даже двенадцатилетний ребенок.

Мы с Жуком готовимся к погружению, Устюжанин и Фурцев помогают нам навьючить на себя снаряжение.

– Женя, внизу мне показалось, будто я сошел с ума, – покосившись на стоявшего в сторонке Баталова, шепчет мой друг.

– Ты увидел русалок?

– Скорее, услышал.

– Что-то мне не нравятся, Жора, твои видения. Ты с дозировкой кислорода в аппарате не перебрал?

– Шутить изволишь?

– Да что вы слышали, черт возьми?! Можешь толком сказать?

– Не шуми! – шипит товарищ и еще тише объясняет: – Не знаю, что слышал Фурцев, а мне показалось, будто кто-то стучит железякой по стальной стене. Направление на источник, как сам понимаешь, выяснить не сумел.

Все верно – под водой точно определить направление на источник звука практически невозможно. Тем более если кто-то барабанит по металлической переборке, а сам ты находишься в замкнутом помещении неподалеку – палубой выше или ниже. Звук великолепно распространяется в водной среде, еще лучше по металлам, и поэтому кажется, что барабанят по всей судовой конструкции.

– Занятная новость, – замечаю я, застегивая лямки подвесной системы и проверяя крепление ножа. – Значит, кто-то из экипажа остался жив?

– Это невозможно!

Теперь мне приходится одергивать товарища:

– Убавь громкость.

– Да-да, – спохватывается он. – Ты действительно считаешь, что кто-то выжил?

– Либо так и есть, либо…

– Что «либо»?

– Либо ты сошел с ума.

Атлантический океан, восемьдесят миль

к северо-востоку от Джорджтауна

Настоящее время

Третье по счету погружение членов моей команды происходит без накладок и довольно быстро – мы уже знаем, где покоится затонувшее судно и в каком месте следует искать проход внутрь корпуса.

Уверенно направляюсь к знакомой пробоине, но правое предплечье внезапно ощущает прикосновение.

Оглядываюсь. Миша Жук встревоженно показывает на трехметровую белую акулу, накручивающую виражи на десяток метров выше.

Какая гадость! У меня было предчувствие, что это должно случиться! Говорил же этому идиоту кавказской национальности об оружии! Несколько раз напоминал!

Подняв панель, настраиваю масштаб изображения, дабы узнать, сколько акул пожаловало к затонувшему судну…

Белые акулы не самые большие, но самые опасные из всех морских хищников. Приличные размеры и столь же приличная масса, невероятная проворность, мощные челюсти с тремя сотнями острых, зазубренных зубов, расположенных в несколько рядов. Короче говоря, настоящая машина для убийства, достигшая совершенства за миллионы лет эволюции. Их желудки переваривают все, кроме металлов и пластика. Им все равно, чем питаться: хоть умершим от старости палтусом, хоть молодым и перспективным дайвером – лишь бы досыта. А такие люди, как мы, – настоящая находка для морских хищниц, ведь разовое питание на «Фортуне» по калорийности сопоставимо с мешком халвы.

Впрочем, не стоит думать, будто белую акулу в море встретить так же просто, как таракана в студенческой столовой. Распространенное, но ошибочное мнение. По заключению ученых, эти твари находятся на грани исчезновения – кажется, во всем Мировом океане их осталось не более трех с половиной тысяч. Да вот незадача – вымирающие убийцы появляются одновременно и повсюду, где их не ждут: у побережья Южной Африки, Австралии, Новой Зеландии, Калифорнии, Египта и в десятках других облюбованных туристами местечек. Оттого, видно, и бытует легенда, что ими кишат все моря и океаны.

На темно-синем экране отчетливо видны три быстро перемещающиеся метки. Несомненно, к нам пожаловали акулы-разведчицы – отнюдь не самые крупные особи.

Все, пора сматываться внутрь судна, а дальше посмотрим, как выкручиваться из этого дерьма.

Протиснувшись в темное жерло машинного отделения, чувствуем себя в безопасности. Но это временно, ведь по завершении рабочей смены все равно предстоит покидать убежище и преодолевать сто восемьдесят метров до поверхности океана.

Путь до трюма изучен, и нам остается лишь повторить маршрут по коридору до поворота к трапу и дверного проема, ведущего в трюм.

Предыдущая смена поработала неплохо – проход расчищен, стальная балка лежит в левом нижнем углу длинного коридора. Здесь же сложены оставленные на всякий случай механизмы.