Через секунду помещение опустело. Исчез человек в сером, исчезли вооруженные люди, только Анфиса и Керосиныч стояли друг против друга, удивленно хлопая глазами и думая, померещилась ли им вся предшествующая сцена.

«Надо было на сто рублей соглашаться! — мысленно сокрушался Керосиныч. — Глядишь, и успел бы деньги взять, а обратно я их ни в жизнь бы не отдал!»

— А ну, вали отсюда, урод заразный! — завопила, опомнившись, Анфиса. — Так и знала, что от тебя ничего не будет, кроме неприятностей! Топай к себе на помойку, и чтобы ноги твоей здесь больше не было!

— Не кипятись, Фисочка, — с грустным вздохом проговорил Керосиныч.

Он развернулся и побрел прочь, к знакомому мусорному баку. Там вполне можно было найти несколько алюминиевых банок из-под пива, а если повезет — то и пустых бутылок...

В Петербурге нет улицы Анны Ахматовой, нет хотя бы переулка Михаила Зощенко. Да что уж там — нет даже площади Александра Блока! Ну, что поделать — не хватило на этих писателей названий... город-то маленький, как сказал герой одного фильма! Но вот писателю Алексею Топтыгину, автору романа «Вперед, концу навстречу» и пьесы «Большой надой», повезло больше, его именем названа улица в самом центре Петроградской стороны. Улица, правда, всего на десять домов, но хорошо известная каждому жителю города, потому что именно на этой улице, в доме номер шесть издавна располагается студия нашего основного телевизионного канала. Зачастую так и говорят, вместо названия канала упоминая адрес — Топтыгина, шесть.

Когда-то этот канал был очень популярен, его транслировали на всю (или почти всю) страну, из этой студии вышли многие известные тележурналисты. Однако время прошло, популярность канала сошла на нет, журналисты разлетелись по другим, в основном московским каналам, а многие вообще сменили профессию, но студия осталась на прежнем месте.

Именно сюда, на Топтыгина, шесть, и приехали мы с Андреем на его верном мотоцикле.

Узнав, куда мы направляемся, я обрадовалась. Никогда прежде я не бывала на телевидении, а скажите, какой девушке это не интересно? Правда, подъехали мы не к главному входу, а к торцу здания, где виднелась маленькая и явно давно не открывавшаяся железная дверка. Андрей слез с мотоцикла, приковал своего коня цепью к фонарному столбу, полминуты повозился с замком, и мы благополучно прошли внутрь.

— Я здесь какое-то время работал, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

— Кем?

— Программистом, — отозвался Андрей и дал понять, что сейчас не самое лучшее время для расспросов.

Мы поднялись по короткой железной лесенке, толкнули высокую дверь и оказались в бесконечном коридоре.

Честно говоря, я была разочарована.

Внутри этого здания все говорило о бедности — ободранные стены, прорванный линолеум, выщербленные ступени лестниц, перегоревшие лампы в полутемных коридорах... Я думала, что на телевидении все не так — яркий свет, роскошная отделка, шик, блеск, красота...

— И зачем мы сюда пришли? — поинтересовалась я, так и не дождавшись от своего спутника никаких объяснений.

— Ну, во-первых, мы здесь немножко отсидимся. У меня тут остались друзья, они нам помогут. А самое главное, нам с тобой нужно немножко заняться внешностью...

Он так на меня посмотрел, что я поежилась и спросила:

— А что с ней не так, с моей внешностью? Конечно, я давно ею не занималась, но все-таки...

— Ты меня не так поняла! Выглядишь ты отлично, но в этом-то и беда. Тебя слишком легко узнать, а мы в бегах. Ну ничего, Лизочка нам поможет! Она просто волшебница!

— Лизочка? — переспросила я, неожиданно забеспокоившись. — Что еще за Лизочка?

Нет, вы только поймите меня правильно. Я вовсе не претендую на какие-то особые отношения с Андреем. И то, что я была у него дома и спала в комнате его мамы, совершенно ничего не значит. Как говорится, постель — еще не повод для знакомства. И что он пару раз спас мне жизнь, тоже не считается. В конце концов, я его об этом не просила. Скорее у нас сильнейшая обоюдная симпатия с Рэем (как он там, бедняжка, без меня?)...

Но отчего-то при упоминании Андреем женского имени у меня резко испортилось настроение.

— Лизочка — она прелесть! — широко улыбнулся Андрей. — Вот увидишь, она тебе тоже очень понравится!

— Сомневаюсь, — проворчала я себе под нос, ощутив вдруг самую настоящую ревность.

Мне захотелось сделать неизвестной Лизочке какую-нибудь гадость. Осознав сей факт, я так удивилась, что встала на месте, так что Андрею пришлось подхватить меня за воротник и придать ускорение.

Мы еще немного прошли по коридору, миновали вывешенные в ряд крупные фотографии каких-то подозрительных личностей. Обычно над такими снимками пишут «Их разыскивает милиция», но над этими было написано «Новые лица старого канала».

Сразу за этими «новыми лицами» Андрей толкнул полуоткрытую дверь.

— Вот здесь и работает Лизочка... — проговорил он, входя внутрь.

— Вот сам с ней и общайся, — отозвалась я, но тем не менее шагнула вслед за ним.

За этой дверью была небольшая комната, одну стену которой занимали большие зеркала и яркие лампы, а вдоль другой стояли глубокие старомодные кресла с продавленными сиденьями и здорово потертой обивкой.

Перед зеркальной стеной, на вращающемся стуле, как в парикмахерской, сидел молодой мужчина с вытянутым лошадиным лицом и длинными черными волосами. Вокруг него крутилась полная добродушная тетенька лет шестидесяти.

— Ну, Лизочка, — капризным голосом тянул длинноволосый брюнет, — ты же видишь, что у меня справа морщинка! Надо с ней что-то делать! Не могу же я выйти под камеру в таком виде!

Я пригляделась к нему и поняла, что он вовсе не так молод, как показался с первого взгляда. Пожалуй, ему было уже за сорок, просто все его лицо было замазано разными кремами и прочими косметическими составами.

— Сделаем, Гоша, сделаем! — пообещала тетенька и вдруг заметила нас. — Ой, Андрюшка! — она всплеснула полными руками. — Сколько лет, сколько зим! Как же я рада тебя видеть! А это кто с тобой? Какая девочка хорошенькая!

Я сразу же прониклась к этой тетке симпатией.

— Лизочка, — проговорил Андрей как-то виновато, — надо бы эту хорошенькую девочку немножко изменить...

— Лизочка, мы сегодня будем работать или нет? — вмешался в их разговор забытый брюнет. — У меня через полчаса эфир!

— Не волнуйся, Гоша, все будет в лучшем виде! — И Лизочка снова взялась за свои кремы и пудры.

Через несколько минут она закончила работу и удовлетворенно произнесла:

— Ну вот, Гоша, сделали из тебя человека! Тебя такой образ устраивает?

Брюнет капризно пожевал губами, повертел головой и с тяжелым вздохом проговорил:

— Ну ничего, ничего... все равно что-то переделывать уже нет времени...