– Да ну, спасибо, нечего не нужно.

Однако на сей раз ход моих мыслей остался за гранью его понимания.

«Ну да ладно, дальше сообразит», – уверенно подбодрила Сова – главный мой конспиратор.

– А ты умеешь играть в «морской бой»?

– В смысле? – совсем растерялся богатырь.

– Ну, знаешь, чертишь на бумажках поле десять на десять клеточек, потом рисуешь корабли…

– А-а, ну да, конечно, умею! – кивнул Воевода.

– Давай сыграем? – предложил я и следом, для возможной «скрытой камеры», пояснил причину своего интереса: – Просто я давно хотела сразиться с настоящим моряком. Такая, знаешь ли, глупая детская мечта. В «морской бой» – с моряком. В «танчики» – с танкистом.

– Не смущайся – нормальная мечта, – одобрил Воевода. – Правда, я не совсем моряк.

– Все равно очень тесно связанный с морем человек, – улыбнулся я.

– Хорошо – сыграем! Только вот чем и на чем нам писать? Сходить, что ли, выпросить у дежурной медсестры листики и ручки? Но даст ли?

– Можно попросить. А можно никуда и не уходить. Расчертим салфетки обмакнутыми в кетчуп зубочистками, – нашелся я.

Собеседнику моя идея понравилась.

– О, так даже веселей будет! – сказал он, выхватывая из стаканчика белоснежный кусочек бумаги. – Напомни, сколько каких кораблей рисовать?

– Один четырехпалубный, два трехпалубных, три двухпалубных и четыре однопалубных, – подсказал я и тоже принялся размечать поле боя.

– Мой флот готов! – объявил мужчина спустя пять минут.

– Мой тоже, – доложил я еще секунд через тридцать.

– Ходи первая!

– Ладно. А-восемь?

– Мимо. И-пять?

– Мимо. Бэ-девять?

– Мимо. Е-шесть?

– Попал. Убил!

– Есть один! – как маленький обрадовался первой победе Воевода и «выстрелил» опять: – И-семь?

– Мимо. Вэ-ноль.

– Стоп! Как это ноль?

– Ой, вэ-десять, – поправился я, но зыркнул так, чтобы морпех обратил на этот момент особое внимание.

– Вэ-десять ранила.

– Гэ-три?

– Зачем же ты перескакиваешь на гэ-три, если на вэ-десять уже засвечен корабль? – попытался научить меня Воевода. – Бомби клетки рядом!

– Тактика у меня такая. Подбитый корабль уже никуда не денется, – заартачился я. – Так что там на гэ-три?!

– Ишь ты! Гэ-три утопила!

– А дэ-два?

– А на дэ-два не может быть никого, так как на гэ-три стояло судно, – вновь попытался меня несмышленую научить «батя». – Переходи.

– Нет! Следующий раз буду внимательнее. Дэ-два! – раздув ноздри, уперся я.

– Ладно. Дэ-два мимо…

После одиннадцатого хода я поглядел на стену с часами и резко прекратил баталию:

– Ой, скоро выписка начнется!

– Еще же пятнадцать минут – успеем, – возразил увлекшийся Воевода, но, упершись в мой немигающий взгляд, смекнул наконец-то, что все это затеяно не просто так. И спросил: – Что с салфетками делать? Потом доиграем?

– Потом – некогда. Мне в гимназию надо, – с грустинкой вздохнул я и задрал любопытный носик: – Покажешь, как ты расположил корабли?

Геймер убрал прикрывающую салфетку лопато-ладонь.

Для сравнения и я показал свое творение. Но не на схему из прямоугольников там стоило обращать внимание. На листке я зафиксировал хронологию собственных «залпов». Почти как в шахматах, только ходы были записаны таким образом, чтобы доносимая до наблюдателя информация предстала в удобочитаемой форме. Верхняя строчка из букв, а ниже цифры: 8–903–2…

Не опуская взор на свою салфетку, я провел указательным пальцем по получившемуся в итоге номеру мобильного телефона, на который Воеводе следовало позвонить. Дал несколько секунд на осмысление и запоминание (а если вдруг не запомнит, залезет в историю чата и восстановит всю последовательность чисел), после чего скомкал размалеванный кетчупом листок. А потом, для дьявольского протокола, весело прокомментировал рисунок соперника:

– Ах, вот, значит, какой ты жучара?! Сдвинул все крупные крейсеры в угол, а мелюзгу раскидал по океану!

– С тобой тоже все понятно, хитрая штучка! И вправду – Головоломка! – воскликнул мой новый друг, надеюсь, не просто так, а давая понять, что он разобрался с моей кодировкой.

Однако окончательно я расслабился, когда пехотинец с проседью со мной попрощался.

– Ну, теперь го[62]по палатам? – спросил я.

– Го, – согласился он, потом добавил: – Марин, я после выписки сразу офлайн. На работу пора.

– Угу. Тогда до вечера?

– Нет. До завтра. Я дежурю сутки-трое. В ЧОПе[63]одном.

– Хорошо, тогда до завтра, – улыбнулся я.

И вот тут он якобы оговорился:

– Ага, созвонимся… Ой! Я имел в виду, спишемся…

«Уф-гу, кажись, получилось», – устало угукнула Сова, вытирая крылом вспотевший лоб.

Как уже ранее сообщала дежурная медсестра, выписка из больницы производилась в десять часов. Однако меня промурыжили почти до двенадцати. Потому что я отыгрываю несовершеннолетнего персонажа, а детей медики должны передавать только на руки родственникам. Пришлось ждать, пока за мной приедет НПС-мама. Хорошо хоть ей заранее сообщили, и та выехала из Малого Лога еще рано утром.

Но, несмотря на задержку, настроение у меня было все же приподнятым. Ну, дык еще бы! Опыт не потерял, штраф за смерть не получил, хорошо отдохнул, вкусно поел, нового друга приобрел, таблетки с ништяковыми баффами (звучит как-то по-наркомански, хотя все препараты разрешенные) заполучил. И даже Хомяка порадовал! Ведь все время, пока я расхаживал в пижаме, находящийся в неведении грызун волновался по поводу того, как бы из нашего рюкзака ничего не вывалилось. А после того как нам вернули шмотки и выяснилось, что мы не только ничего не потеряли, но даже кое-что приобрели, не справившийся с нахлынувшим потоком положительных эмоций щекастый всплакнул от счастья.

– А это откуда взялось? Вы ничего не перепутали? – поначалу спросил я у администраторши, повертев в руках ровную черную палку чуть больше дюйма в поперечнике.

Тетка, доставившая из камеры хранения мою одежду и портфель, ответила:

– Уж не знаю, откуда оно у тебя взялось. Но штуковина точно твоя, милочка. Когда тебя к нам доставили, ты ее в руке сжимала. Сама лежишь на носилках без сознания, а вцепилась так, что санитары еле-еле пальцы разжали.