На первом этаже танатодрома моя мать открыла магазинчик и продавала там майки, брелоки и бейсболки. Ее предприятие называлось скромно: «Покорители смерти».

Чего там только не было… Пивные кружки, уверявшие, что смерть – их работа. Пепельницы с крупными буквами: «Прах к праху, пепел к пеплу». На часах было написано: «Последняя убивает»[14]; на туалетной бумаге – «Ничто не исчезает, ничто не теряется. Все трансформируется»; на свечах – «Я умираю, и мне это нравится»; на воздушных змеях – «Небо не ждет». Были тут и фигурки Феликса Кербоза, видеокассеты с записью его полета во Дворце конгрессов, а также одеколон «Танатонавт» в крохотных гробиках, на крышке которых почему-то красовался мой портрет.

В хорошем вкусе моим родственникам было не отказать.

Впрочем, друзей выбирают, а семью – нет.

Рапорт в компетентные органы

Движение танатонавтов начинает принимать масштабы, которые невозможно будет подавить обычными мерами. Танатонавтика становится неуправляемой. В связи с невозможностью воздействовать на это движение в целом, мы могли бы вывести из игры основных участников, а именно Рауля Разорбака, Мишеля Пэнсона и Амандину Баллю (см. их личные дела). Считаем небезопасным их дальнейшую деятельность. Возможны крайне тяжелые последствия. Просим разрешения приступить к операции.

Ответ компетентных органов

Рекомендуем подождать и посмотреть. Вмешиваться пока рано.

– Это все замечательно, «коматозная стена» и все такое, но если вы не предложите объяснения для широкой публики, она немедленно запишет в шарлатаны и вас, и меня!

Президент Люсиндер в сильном волнении расхаживал по кабинету, заставленному компьютерами. Он был прав: то, как подать эксперимент, зачастую важнее самого эксперимента. Луи Пастер в свое время поторопился распространить информацию о результатах опытов, которые он проводил, еще до того, как она получила подтверждение. Мы совершили фантастическое открытие. И теперь должны все объяснить общественности.

В длинных пальцах Рауль крутил одну из своих сигареток биди[15]. Потом он задумчиво затянулся и сказал:

– Пожалуй, у меня есть объяснение, которое можно предложить публике.

Президент поудобнее устроился в кресле. Тут же включилась автоматическая система для массажа спины.

– Слушаю вас, – доброжелательно сказал Люсиндер.

Рауль опять затянулся и с наслаждением выпустил кольцо эвкалиптового дыма.

– Есть одно объяснение, из которого следует, что смерть – это биологический регресс. В «классической» смерти, когда отказывает неокортекс, сознание проваливается в обонятельный мозг и в этот момент можно наблюдать NDE. Некоторые химические взаимосвязи между неокортексом и обонятельным мозгом еще сохраняются, вот почему люди запоминают образ туннеля. Затем сознание проваливается дальше, в рептильный мозг. Слабая связь между неокортексом и обонятельным мозгом все еще действует, но в этот момент связь между неокортексом и рептильным мозгом сильнее. Запоминание образов уже невозможно. Ни один человек не может рассказать об этом этапе. И напротив, при стимуляции рептильного мозга возникают образы, галлюцинации, видения с участием эго и других персонажей. Затем сознание погружается в рептильный мозг, оттуда перемещается в ядро ДНК. ДНК возникло одновременно с сотворением мира, и в описанный выше момент, в состоянии некого «вторичного сознания», можно увидеть истинный первомир.

Люсиндер поднял руку и обернулся ко мне:

– Ничего не понимаю. У вас, Мишель, есть какое-нибудь объяснение?

– Есть недавно разработанная теория тахионов. Это новые элементарные частицы, которые были открыты в атомном ускорителе Саклэ[16]. Тахионы обладают уникальной особенностью: они движутся быстрее скорости света. Возможно, что именно они находятся в поле сознания. Если, скажем, человек утром несколько не в себе, возможно, что тахионы сознания еще в него не вернулись. Теоретики-тахионщики предполагают, что у этой частицы нет ни прошлого, ни будущего. Может быть, материя души состоит именно из тахионов.

Люсиндер погладил собаку.

– Эта теория о частицах сознания довольно привлекательна, но мне кажется, что слово «тахион» не подходит для прессы. Ладно, хватит этой научной тарабарщины. Так вы всех в сон вгоните. Вот вы, Рауль, кажется, интересуетесь мистикой. Из чего там можно было бы состряпать какую-нибудь убедительную версию?

– Пожалуй, нам подойдет «Бардо Тодол», тибетская «Книга мертвых». Там написано, что у каждого из нас есть три тела.

– Вы что, издеваетесь? Как я это скажу избирателям? – подскочил глава государства.

– Я просто рассказываю то, что написано в «Бардо Тодол». Итак, у нас есть три тела. Первое – это телесная оболочка. Она состоит из материи, твердой, жидкой или газообразной, из всего того, из чего сделан наш организм. Снабженная пятью органами чувств, она поставляет нам зрительные, слуховые, осязательные и прочие ощущения. После смерти материя распадается, обращается в прах. Второе тело – «жизненное». Это магнетическая оболочка, окружающая физическое тело и определяющая линии силы и линии слабости. По ним проходят энергетические меридианы, о которых говорят китайцы, и в них же находятся чакры, известные индийским йогам. В «жизненном» теле циркулирует наша природная энергия, которую мы испускаем вовне и получаем извне. Эту энергию индусы именуют «прана», а китайцы – «ци».

Лабрадор зевнул и выпустил струйку слюны. Я подумал: забавно, что президент, подражавший Цезарю, назвал пса Верцингеторигом. Подчинить себе собаку – какая скромная победа![17]

Слушая научно-мистическую лекцию моего друга, прагматичный избранник народа казался не в своей тарелке.

– Продолжайте! – тем не менее велел он.

– От «жизненного» тела зависит, как мы влияем на людей, каковы наши «психовибрации», обаяние, все, что людям в нас нравится или не нравится без какой-либо видимой причины. Более того, болезни – это нарушение равновесия между физической и жизненной оболочками. На этом основано китайское искусство акупунктуры – разблокировка энергии в одних точках и стимуляция ее циркуляции в других.