Приятный мужчина. Без шуток. Я ожидала увидеть пузатого извращугу, а не моложавого, подтянутого мужчину. Рубашка не скрывает его тело, а словно бы подчеркивает — жилистые руки, мускулы, плоский живот, рельеф… нет, ну все же, зачем ему я?

А еще, это глупо, но от этих изысканных манер, в которых я не сильна, меня подташнивает. И тянет высморкаться в скатерть. Или начать носом шмыгать. В ухо мизинец засунуть. Что угодно сделать, продемонстрировав, что я — это я, а не леди Мэри, и терпеть не могу все эти реверансы.

— Может, тогда на «ты»?

— Для этого пока рано, — покачал головой Алексей. — Расскажите про себя, Любовь. Не про семью, не про учебу и работу, а что-то личное. Представьте, что у нас свидание.

— А у нас свидание? — насторожилась я.

— Почему нет?

Потому что, мать твою! Я заходила в ресторан, и мечтала увидеть перед собой урода. Или просто злого извращенца. Тогда… тогда я бы смогла отказаться, и винила бы себя за это меньше. А теперь как отказаться? Вроде адекватный мужик, пусть и с чудинкой на тему куска кожи между ног. И в глаза бросается, что для него эти так нужные мне миллионы — пшик.

— Я не знаю, что рассказать, — решила я быть честной.

— Понимаю, вы волнуетесь. Любовь, вы любите искусство?

— Честно? Нет, — пожала я плечами, и плевать, что он там про меня подумает, буду резать правду-матку. — Бывала в музеях — это скучно. Ходила с классом на оперу, на балет, и думала только о том, что устала сидеть. Театру я предпочитаю кино.

— Очаровательно, — рассмеялся Алексей, и взглянул на меня… с симпатией?

Боже! Я уверена была, что он даст мне понять, что я быдло. И я ведь не наговаривала на себя, всё так, как я и озвучила этому богатею. Не быть мне леди, да я и не хотела никогда казаться тем, кем не являюсь. Даже когда за Русланом гонялась, я из себя девочку-ромашку не строила, хотя в курсе была, что мужчины зачастую именно таких и любят — скромных тургеневских девиц, а не гопоту, как я.

— Вы не разочарованы?

— Я очарован. Признаться, я был уверен, что вы как все разучите несколько фраз про пение Марии Каллас, или про смешение цветов на картинах Ван Гога. А вы удивили.

Это я умею. Помню, как Серый скопил деньжат, и потащил меня в ресторан, где мы заказали устрицы, и еще какие-то деликатесы. Устрицы по вкусу оказались как сопли. Деликатесы я ела не дыша при этом, чтобы не стошнило. Лучше бы мы в пиццерию сходили, ей Богу.

— Чем же вы увлекаетесь? Поделитесь со мной, Любовь, — мужчина мягко накрыл мою ладонь своей, и я еле сдержалась, чтобы не вырвать у него свою руку.

Кожа у него приятная, теплая, не потная, но… не то. Я привыкла к ощущению других рук на себе — более грубых, чуть шершавых. И к парфюму с горчинкой, как у Руса, а не к этому хвойному лесу, которым прёт от Алексея.

— Я… я хочу стать медиком. Не в поликлинике работать, а в больнице. В хирургии. Наверное, кардиохирургом, — призналась я. — А насчет искусства я немного приврала. Нет-нет, всё так, но кое-что я люблю.

— Что же?

— Поэзию.

— Есенина?

— У Есенина я люблю только «Шаганэ», — пожала я плечами. — Стихи Высоцкого люблю. Бодлера. И, знаете, я много фильмов ужасов посмотрела, но самый сильный страх на меня нагнало стихотворение Эдгара Аллана По «Ворон».

— Крикнул ворон «никогда!» — процитировал мужчина, и я кивнула.

Помню, как прочитала этот стих, и несколько дней под впечатлением была. Очень уж он… тёмный.

— А русскую литературу?

— Предпочитаю южноамериканскую готику. Но я мало читала. Времени особо не было. Разве что на стихи. Сначала я так память тренировала в школе, нам давали на выбор заучивать стихотворения, и я всегда выбирала самые длинные. Знала, что придется латынь изучать, и многое другое, и нужны тренировки. Сначала просто зубрила, не вдумываясь в содержание, в лирику, а затем прониклась. И полюбила. Стихи я люблю больше, чем прозу. Стихи, пожалуй, единственное искусство, которое я люблю.

Сказала, и выдохнула. Если про любимую кухню скажет, тоже честно признаюсь, что люблю красный и, особенно, зеленый борщ, пиццу и сочную шаурму.

Мужчина смотрит на меня без похоти. Как романтично-влюбленный. А я себя чувствую не в своей тарелке. В тарелке… черт, именно в тарелке я себя и чувствую, разрезаемая ментальным скальпелем.

Какого черта он затеял? Увидел бы вживую, отослал бы, и хватит. Пришла, раздвинула ноги, ушла. К чему это всё?

— Уверен, вы будете замечательным хирургом. Надеюсь, ваша мечта исполнится.

— Спасибо, — немного растерянно отозвалась я. — А вы чем увлекаетесь?

— Ничем. Я работаю. Хотя, — Алексей хитро прищурился, — теперь я кое-чем увлекаюсь. Вернее, кое-кем.

— Кое-кем?

— Вами.

— Мной? — прохрипела я, не скрывая шок.

Извращенец, блин. Не нужно мной увлекаться, я Руслана люблю!

— Не пугайтесь так, — рассмеялся Алексей. — Честность за честность. Для меня все это тоже впервые. Нет, я не девственник, разумеется, но… приелось. Меня окружают неплохие, в общем-то, женщины, но на всех маски. И практически все они — продажные. Замуж выходят ради денег, слушаются отцов из-за содержания, становятся любовницами, чтобы что-то поиметь. Захотелось чего-то настоящего.

— Вы же в курсе, что я…

— Да. В курсе. У всех есть цена, это нормально. Но вы не фальшивка, именно этого я и хотел — реальную женщину. Красивую, открытую и чистую.

Не могу больше! К Руслану хочу! Или… или просто покончить со всем этим поскорее.

— Раз я вам подхожу, может, прямо сейчас сделаем это? Здесь, или в отеле. Я готова.

— А я — нет. Хочу растянуть удовольствие. Это наше первое свидание. Будет еще одно. Я хочу с вами общаться, сблизиться, и только потом, через пару дней, всё будет, — подмигнул Алексей.

У меня такое чувство, будто я его уговариваю, и он здесь девственница, а не я. В жизни так не терялась, а меня выбить из равновесия не так-то просто. Но ему удалось.

— Зачем нам сближаться?

— Дело в удовольствии. Говорю же — я люблю всё настоящее. Если бы мне нужны были