— Ну, это не так-то просто будет. Придется повозиться.

И повозиться действительно пришлось. Долго и упорно бились над задуманным.

Если замостить чело ямы у них с грехом пополам, но все же получилось (пятясь потихоньку назад на карачках, постепенно заменили толстые поперечины тонкими и уложили сверху на них подушку из хвороста), то, когда приступили к маскировке, очень быстро убедились в том, что занятие это начинает отдавать натуральным абсурдом. Сухой рассыпчатый снег никак не хотел задерживаться на дырявой покрышке, то тут, то там, образуя воронки, с тихим шорохом просачивался через хворост, и вместо ровной поверхности перед глазами лежало что-то похожее на частое решето.

— Нет. Не так надо, — первым сообразил Айкин. — Надо листьями сначала. — И тут же принялся разгребать снег у себя под ногами.

И дело сдвинулось наконец с мертвой точки. На толстый слой волглой почти перепрелой, смерзшейся в пластинки листвы снег ложился несравнимо лучше. Но, когда жерло зверовой западни полностью исчезло из вида, накрытое ровным белоснежным покрывалом, перед ними возникла новая трудноразрешимая задачка: как же теперь дотянуться до противоположного края ловчей ямы, чтобы «наследить» от самого входа в проем?

И снова Айкин первым нашел выход из создавшегося положения. Моментально сообразил, что надо просто-напросто привязать обувь к достаточно длинной, тонкой, но крепкой сухой орешине.

Управились с нелегким делом. Посмотрели критическим взглядом со стороны на свою работу, и Семеныч вымучил с нервным смешком:

— И ты думаешь, Андрюша, что он на это купится? Небось не вепряк, не минхуза[66]какая безмозглая? Не шибко-то его на мякинке проведешь.

— Не знаю, батя, — со вздохом ответил ему Мостовой. — Поглядим — увидим… А вдруг да и сработает? — И, воодушевленный неожиданно пришедшей на ум очередной догадкой, с жаром прибавил: — А мы ему, чтоб долго здесь не маялся, не топтался да не вынюхивал, блесну под нос подвесим! Глядишь, в азарте и заскочит.

— Какую блесну?

— Да такую, Иван Семеныч, элементарную, — со вспыхнувшей на лице улыбкой ответил Мостовой и, покопавшись в кармане, вытащил маячки, извлеченные им когда-то из затыльников автоматных прикладов и протянул их Семенычу: — Держи-ка, бать. Вы сейчас втроем дальше пойдете, а я его здесь подожду.

— Давай, я с тобою останусь? — предложил Айкин. — Вдвоем же лучше будет?

— Нет, Акимушка, дед с такой тяжелой ношей один не справится. Все, Михалыч, забирай их и идите к старому скиту. Семеныч дорогу знает. А-а, нет-нет, подождите. — Распахнул бушлат, снял с шеи амулет и протянул его старику: — И это тоже возьми…

— Да нет! Ты что? — невольно отступив на шаг, недовольно проворчал Крайнов. — Разве ж такое дело другому отдают? Нельзя же, не положено…

— Держи, тебе говорю, — моментально стерев улыбку с лица, нахмурился Андрей. — Сейчас нам не до этих детских предрассудков. Пока он не увидит, что все эти жучки его поганые в одном направлении двигаются… Хотя подожди. Ладно. Сейчас по-другому сделаю. — Распустил тесемочку на мешочке, выудил из него «клопа» и протянул его старику: — Ну что? Теперь нормально будет? Так пойдет? — усмехнулся.

— Вот так — другое дело! Так пойдет, — сразу же успокоившись, согласно кивнул Семеныч и принял из руки Мостового маячок. — А ладанку свою повесь в обратку. И не сымай больше.

«Опять штормит, шкивает, бля, как сосунка какого-то, — выхрипел с отвращением к себе, обхватив здоровой рукою стволик тонкой осинки, прислонился к нему разгоряченным вспотевшим лбом. — Да ни черта не догоню такими темпами».

Шел уже третий час, но разлитая по телу дикая слабость по-прежнему не отпускала. Потому только и успел за это время, что доползти на пределе сил до места оставленного Мостовым бивуака. Дошел и рухнул на землю в полнейшем изнеможении. Кое-как отлежался, отплевался, потрогал мутным взглядом присыпанное снегом кострище, лежанки из сложенных кипами еловых лап и, напряжением всей воли заставив себя подняться, побрел дальше. Но теперь дело пошло еще хуже. Сумерки сгустились. Со всех сторон вплотную придвинулась непробиваемая взглядом чернильная мгла. Пришлось достать из рюкзака фонарик. Но и от него толку было совсем немного: подсевших батареек хватало только на то, чтобы осветить, выхватить из темени мизерный пятачок перед самым носом. Так только — на пару коротких шажков. А через несколько минут опять сработала цепная реакция продолжающего преследовать его закона подлости: споткнувшись о спрятанный под снегом острый камень, неуклюже взмахнул руками в попытке удержать равновесие и ненароком зашвырнул фонарик в непролазные дебри. Отыскать его там не представлялось возможным, да и никаких сил на это, ни душевных, ни физических, уже не осталось.

Дальше поплелся наобум, буквально на ощупь. Благо еще стенки оставленной мужиками борозды в снегу успели слегка подмерзнуть и отвердеть. А потому, прежде, чем проломиться, стукали по берцам, сигналя, предупреждая о том, что он начинает опасно отворачивать в сторону.

Планшетник старался включать как можно реже: «На сколько там еще зарядки хватит? Всего вроде бы на пять часов работы батарея рассчитана. Но сколько из них я уже использовал? Неизвестно. Я же не считал. Судя по индикатору, совсем немного… Есть еще в запасе один аккумулятор. Но это же надо в темноте копошиться. А ручонки-то дрожат, как с перепоя. А если я и его потеряю? Выскользнет, провалится куда-нибудь в сугроб, и тогда — кранты! Нет, рисковать, конечно же, нельзя. Пока не рассветет, ни о какой замене батареи и думать нечего».

К тому моменту, когда выросла перед глазами высоченная стена лесного завала, гудящая, как колокол, голова уже с трудом соображала. Остановившись, матюгнулся, представив себе, что придется забираться наверх по наваленным одно на другое засыпанным снегом бревнам, но, пошевелив немного раздробленными мозгами, все-таки допетрил: «Нет, не могли они с раненым туда вкарабкаться? Не смогут. Да и зачем им это делать, когда ведь бурелом и обойти можно?» Тяжело, покачиваясь, опустился на корточки, пригляделся, напрягая зрение, пошарил вокруг себя рукой и вскоре убедился в том, что оставленная беглецами борозда странным образом раздваивается. «Разделились они, что ли, сволочи? И куда же теперь свернуть? Налево или направо? По планшетке вроде куда-то левее. Значит, Андрей с дедом туда поперся?.. Надо туда двигать… Надо вставать и идти дальше. Надо… Вставай! Поднимайся!» И он попытался подняться, но, словно упершись в нависшую над головой невидимую стену, задрожал от сковавшего мышцы чудовищного напряжения и через мгновение сломался, упал на колени. И застонал, согнулся, сложился пополам от моментально одолевшей дурноты. Выхлестал, вырыгал на снег все содержимое желудка. Блевал и блевал, пока внутри не осталось ни капли, пока во рту не появилась противная, вяжущая язык горечь. Вытер губы тыльной стороной дрожащей ладони, покачнулся, закатил глаза и за мгновение перед тем, как потерять сознание, услышал громкий треск кустов за спиной.