– На роды, Оксана Анатольевна? Доброе утро! – пробегающая мимо санитарка отвлекла Поцелуеву от погружения в мысли.

– Нет, не на роды. Просто была тут по делам…

– В пять утра?! Какие могут быть дела в пять утра, Оксаночка Анатольевна?!

– Твоё какое собачье дело! – огрызнулась Засоскина.

И, приняв самый грозный вид, двинулась к лифту.

В отделении патологии было тихо и пустынно. В патологии в пять утра жизнь ещё не слишком бьёт ключом, в отличие от обсервации, родзалов и детских. Спят беременные. Наслаждаются быстро истекающим временем спать «от пуза». Оксана Анатольевна, снова погрузившись в размышления на тему Мэ и Жо отношений, вошла в ординаторскую. На столе стоял распахнутый лептоп Родина. Самого Сергея Станиславовича в ординаторской не наблюдалось. Поцелуева села за стол и оживила лептоп. Это всегда так занимательно – чужие лептопы! И уж тем более – ноутбук конкретно Родина.

Перед ней возник раскрытый вордовский файл. Оксана Анатольевна воровато глянула на дверь и стала читать:

«3.ИНТЕРЬЕР. ЦЕНТР. ПАРАДНЫЙ ХОЛЛ. НОЧЬ. («САНИТАРКА ИЗ ХОЛЛА». – ЕЛЕНА ПЕТРОВНА.)

В холле стоит пожилая форматная санитарка в белом халате с модерновой шваброй. Заходит Елена Петровна. Идёт по холлу.

ЕЛЕНА ПЕТРОВНА

Здравствуйте!

Санитарка не отвечает, а лишь подозрительно хмурится. Елена Петровна идёт дальше, санитарка нарочито недовольно тут же протирает пару метров «по следам» Елены Петровны.

4.ИНТЕРЬЕР. ЦЕНТР. ПРЕДБАННИК ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. НОЧЬ. (АКУШЕРКА. – САША. – ИВАНОВ. – 1-Я ПАЦИЕНТКА. – МУЖ 1-Й ПАЦИЕНТКИ.)

Акушерка сидит за столом, что-то пишет. Иванов – на «посетительском» стуле напротив, листает иностранный научный журнал. Саша смотрит в окно. Когда Иванов обращается к нему – оборачивается.

ИВАНОВ

Что ты высматриваешь там, в ночи, отрок Александр? Сгоняй лучше за кофе!

САША

Иванов, вот какого… ты не спишь, а?!

ИВАНОВ

Я на боевом посту! Присматриваю за салагами. (зачитывает) Интернам запрещено находиться в клинике без старших по званию.

САША

Нет там такого! (кивает на журнал) И интернов у них нет. Резиденты.

ИВАНОВ

Статья так и называется: «Ошибка резидента».

Раздаётся серия коротких звонков в дверь.

АКУШЕРКА

Саша, открой!

САША

Я вам что, главный куда пошлют?!

Звонок начинает звонить непрерывно.

САША

Да иду, иду!

Саша выходит из дверей предбанника в сторону холла приёмного покоя.

ИВАНОВ

Интерн должен знать свои функциональные обязанности!

АКУШЕРКА

Давно ли вы сами, Андрей Сергеевич…

В предбанник приёмного покоя Саша и мужчина вводят под руки измождённую бледную женщину. Женщина дезориентирована, непрерывно приглушенно стонет, больше похожа на страдающее животное, чем на женщину в родах. Муж смертельно напуган.

МУЖ 1-Й ПАЦИЕНТКИ

(Иванову)

Доктор, помогите нам!

ИВАНОВ

Когда схватки начались?

МУЖ 1-Й ПАЦИЕНТКИ

Почти двое суток назад.

Глаза Иванова округляются, челюсть вот-вот готова отвиснуть. Акушерка хватает трубку внутреннего телефона…»

– Доброе утро, Оксана Анатольевна!

– Ой! – Поцелуева-Засоскина рефлекторно захлопнула лептоп. – Доброе утро, Сергей Станиславович!

– Кофе будете? – с несколько змеиной вежливостью поинтересовался Родин. – Потому что если будете – так я вам сделаю. В меня в родзале столько кофию влили, что я уже…

Родин был ну очень хорошенький! Как на взгляд Оксаны Анатольевны. Да, круглый коротышка. Но какой обаятельный коротышка! И как к его рыжести, к его сияющим голубым глазам шла голубая же пижама, ах! Кажется, старший ординатор отделения патологии беременности Оксана Анатольевна Поцелуева так себя накрутила, что уже влюбилась. Это очень неприлично для женщины её возраста – влюбляться с малолетней скоростью!

– Хочу! – требовательно сказала она и встала из-за стола.

Родин направился в кухонный уголок и стал налаживать кофеварку.

– А что это у вас там… У вас там такое? «Ошибка резидента». Буквально вчера, помнится, Тыдыбыр издевалась над каким-то интерном, хотя сама ещё от горшка два вершка, а не врач.

– Это… – Родин внезапно смутился.

– Нет, я понимаю, что некрасиво читать чужие… Чужие тексты. Но… мне было так одиноко в пять утра, в пустынной ординаторской, а он так заманчиво… Был так заманчиво раскрыт. Так и… Так и манил, – смутилась в свою очередь Поцелуева.

Смущение было так же характерно для Поцелуевой, как для медведя – на роликах кататься. То есть примени какой-нибудь дрессировщик поталантливей методику кнута и пряника, Оксана Анатольевна вполне бы могла освоить науку смущения – она была очень талантливой особой. Но вот так вот, естественным образом… Смущение противоречило её природе. Впрочем, как и натуре Родина. Странно, что ранним утром в «пустынной» ординаторской эти два типчика внезапно обоюдно засмущались.

– Это сценарий, – почти прошептал Сергей Станиславович и покраснел. Покраснел, как краснеют только рыжие – он вспыхнул. – Вы с сахаром?

– Без. Сценарий? В смысле – сценарий?

– Сценарий мыла.

– Сценарий мыла?

– Оксана Анатольевна, что же вы повторяете?

– Я повторяю?

– Сценарий. Сценарий? Сценарий мыла. Сценарий мыла? – изобразил пантомиму Родин, по дороге рассыпая молотый кофе из пачки, которую держал в правой руке. Изобразил и обезоруживающе улыбнулся. – Ну, попробуйте сами вникнуть в смысл слова «сценарий» и словосочетания «сценарий мыла»… Вы телевизор смотрите? – подбодрил он совсем растерявшуюся Поцелуеву.

– Нет.

– Слава богу! – с облегчением выдохнул Родин. – Но вы же знаете, что существует такое понятие – «мыльная опера». Название уходит своими корнями в глубокую древность, когда по радио транслировали пьесы с продолжениями, а в паузах…

– …рекламировали мыло, – подхватила Оксана Анатольевна, начиная обретать своё обычное состояние.

Родин ограничился кивком и сделал вид, что его очень интересует, как кофе-машина производит собственно напиток из порошка и воды.

– Так вы пишете сценарии для мыльных опер? – ещё раз спросила она. И в тоне её сквозила не столько недоверчивость, сколько язвительность.