— Да нет. Не в этом дело. Я говорю совсем о другом.

Он говорил так, будто ревнует, но в его словах не было никакой боли. Он разыгрывал роль, и, даже несмотря на страх, она видела это. Ей и так было трудно говорить с ним, потому что она не понимала, почему он так раздражен. Она протянула к нему руку и сказала:

— Да что ты, дорогой, дело совсем не в этом. Ты...

Она не успела заметить его движения. Только что они разговаривали, и она протягивала к нему руку, а в следующий момент ее лицо было прижато к стене и рука заведена за спину. Она слышала его дыхание прямо у себя над ухом.

— Я что? Скажи мне. Ты думаешь, что знаешь меня? Ты не знаешь. Может быть, я преподам тебе урок о себе.

Его левая рука и вес его тела удерживали ее на одном месте, в то время как правая пробралась под свитер и нащупала ее кожу. Его пальцы начали изучающе двигаться по ее телу.

А потом началась боль: в желудке, в почках, в паху. Ее рот раскрылся в безмолвном крике, боль усиливалась, желтая пелена в глазах превратилась в красную, затем черную, и последние слова, которые она услышала, были:

— Ну, теперь-то ты знаешь?

Она очнулась, когда он двигался лежа на ней. А сама она была распростерта на полу кухни. Через месяц она поняла, что беременна. Даже теперь, спустя годы, ей было больно думать, что Дэнни, ее чудесный, красивый Дэнни, мог быть плодом той ночи. Возможно, это была цена, которую она заплатила за то, чтобы он появился. Если так, то она продолжала расплачиваться еще долгое время после этого, и, когда малыш плакал немного громче или дольше, чем обычно, она замечала, что в глазах Молоха загорается нехороший огонь, и спешила быстрее утешить ребенка, чуть не душа его в своих объятиях.

Ребенок — это была ошибка. Молох не хотел детей, он настаивал на аборте, но в конце концов смирился. Она догадалась, что он смирился с этим только потому, что осознал: это привяжет ее к нему еще больше. Он постоянно твердил ей, что теперь они семья и всегда будут семьей.

Он вовсе не испытывал к ней ненависти. Он любил ее. Он говорил ей об этом, даже когда причинял ей боль.

Я люблю тебя.

Но, если ты когда-нибудь попытаешься покинуть меня, я убью тебя.

* * *

Его ошибка заключалась в том, что он недооценил ее. Мужчины всегда недооценивали ее: отец, дядя, который напивался в День Благодарения и лез целоваться к своим племянницам. Дядя вытягивал губы, его руки тянулись к ним и щупали их, в то время как она старалась уклониться от этого так, чтобы он не обиделся, чтобы и без того шаткое положение ее семьи в этом доме не стало еще хуже. Ее недооценивали мужчины, на которых она работала или с которыми спала. Это ее вполне устраивало. Там, где она росла, мужчины ненавидели и боялись женщин, которые, как они подозревали, были сильнее и умнее их. Было лучше держать голову низко опущенной и глупо улыбаться. Это давало больше свободы маневра, когда он был нужен.

Итак, Мэриэнн начала вслушиваться в обрывки телефонных разговоров, пользоваться своей маленькой машиной, которая потребляла совсем немного бензина, чтобы следить за своим мужем. Она доставала чеки за несуществующие покупки, немного там, немного здесь, потому что Молох стал более рассеянным и больше не проверял каждую покупку для ванной или кухни. Она выискивала предложения — три по цене двух или купи один, и получишь второй бесплатно, потом запрятывала эти бесплатные вещи, как белка до того момента, когда они ей понадобятся. Это отняло у нее почти целый год, однако медленно, но верно она скопила небольшую сумму денег.

Были еще места, которые находились вне пределов ее досягаемости — сарай и чердак, — но теперь Мэриэнн стала выискивать возможности, чтобы попасть и туда тоже. Она предприняла очень отважный шаг, который несколько ночей не давал ей спать спокойно: вызвала слесаря и объяснила ему, что потеряла ключи от сарая в саду и от чердака и что муж придет в ярость, когда узнает об этом.

Вооружившись дубликатами ключей, она начала обследовать эти места.

Во-первых, она отметила место каждой вещи в сарае на листе бумаги, и каждый раз проверяла, чтобы все вернулось на те же места, в соответствии с планом. С чердаком все было сложнее, потому что он был покрыт пылью и забит ненужными вещами, но все же и здесь она сначала нарисовала план.

В сарае она поначалу не нашла ничего, кроме пистолета, завернутого в промасленную ткань и спрятанного в коробке с гвоздями и шурупами. Ей понадобились еще два обследования, включая одно, во время которого Молох вернулся домой и она была вынуждена держать руки крепко сжатыми в кулаки в карманах, потому что боялась, что он заметит грязь и ржавчину на них и поймет, что она нашла тайник в полу. Он выглядел как щель в полу, как выпавший из доски сучок, но, когда она потянула за это отверстие, то под ним нашла сумку.

У нее не было времени, чтобы пересчитать все деньги, которые там были, но она примерно прикинула, что это что-то около девятисот тысяч долларов купюрами по двадцать и пятьдесят. Она положила половицу обратно, потом приходила в сарай еще два раза, чтобы проверить, не оставила ли она следов своего присутствия.

На чердаке хранились ювелирные украшения — некоторые старинные, другие совсем новые. Она нашла небольшую пачку облигаций, которые в сумме составляли пятьдесят тысяч долларов, а также сведения о банковских счетах на имена незнакомых мужчин и женщин, кредитные карточки, которые были аккуратно записаны вместе с секретным трехзначным кодом.

Она наткнулась на водительские права женщины по имени Кэрол Энн Бреннер, имя которой вызвало в ее памяти какую-то смутную догадку. На следующий день, отправившись за покупками, Мэриэнн зашла в интернет-кафе в торговом центре и ввела имя Кэрол Энн Бреннер в поисковую систему. Она нашла врача, спортсменку, кандидатку на причисление к лику святых.

И жертву убийства.

Кэрол Энн Бреннер, вдова пятидесяти трех лет. Убита в собственном доме в Пенсаколе, штат Алабама, три месяца назад. Мотивом, согласно версии полиции, было ограбление. В связи с преступлением был объявлен в розыск мужчина. Здесь же был помещен фоторобот с описанием преступника. Это был молодой человек со светлыми волосами. Скорее очень миловидный, чем мужественный, подумала она. Полиция предполагала, что у Кэрол Энн Бреннер, возможно, была любовная связь с этим молодым человеком и что, возможно, он обхаживал ее только для того, чтобы обобрать. У них не было сведений о том, как его зовут. За несколько дней до того, как было обнаружено ее тело, со счета Бреннер были сняты все деньги. Все ее ювелирные украшения также исчезли.

На следующий день во время поисков она обнаружила на чердаке еще больше ювелирных украшений, пустых кошельков и фотографий женщин, одних или вместе с родными. Она также нашла четыре разных водительских удостоверения на разные имена и два паспорта, на каждом из которых была фотография ее мужа. Водительские права были скреплены вместе резинкой, а паспорта лежали отдельно в коричневом конверте. На его внутренней стороне был написан номер телефона.