Выстрелы из «Дротика» скорее походили на резкие щелчки, чем на звуки, издаваемые оружием обычного калибра, а сейчас — в лесной чащобе, они прозвучали еще глуше. Вряд ли кто-то из банды их услышал… Но не это сейчас занимало мысли Торбина. Те вопросы, что несколько секунд назад отчетливо читались в глазах майора, в не меньшей степени волновали и его самого. Пока Щербинин наблюдал предсмертные судороги подчиненных, капитан успел задрать брючину камуфляжки и выхватить из чехла, крепившегося ремнями к голени, последнее остававшееся у него оружие — нож разведчика. С тыльной стороны ручки относительно скромного по размерам ножа вставлялся патрон и порой во время рукопашной рубки, когда у ближайшего противника внезапно оказывался пистолет, либо автомат, эта штуковина становилась незаменимым подспорьем…

Увидев сидящего на поваленном дереве офицера с наставленным на него жерлом рукоятки, полковник вяло поморщился и присел на травянистый бугорок напротив.

— Убери, — молвил он, вытирая, забрызганную кровью правую руку об одежду мертвого Сомова, — у тебя братец, один хрен, нету выхода…

Не произнесший с момента встречи ни единого слова Гроссмейстер, продолжал безмолвствовать. Однако оружие не убрал.

— Не въезжаешь? — усмехнулся пожилой собеседник. — Что ж, не мудрено… Так и быть, объясню, только опусти свою пушку.

Не снимая большого пальца с рычажка спуска, Станислав немного отвел нож в сторону.

— Вот посмотри… — комбриг кинул к его ногам пустой шприц. — Этим был умерщвлен рядовой Тоцкий.

Заметив насмешливый взгляд молодого человека, достал из кармана другой — точно такой же и бросил его следом за первым.

— Вот тот, о котором ты только что подумал. С его помощью полчаса назад ты прикончил Циркача, верно? А эту вещицу узнаешь? — теперь в руке Щербинина появился надрезанный нейлоновый шнур со скрепером-блоком. — Правильно. И про нее ты не в курсе. Тогда послушай внимательно — уж мне-то, поверь, есть, что рассказать про твою «деятельность».

Торбин приготовился слушать, но глаз с полковника, только что убившего шестерых подчиненных, не сводил…

— Видишь ли, приблизительно за тридцать минут до того, как твоя группа покинула расположение лагеря на БТРах, фээсбэшники перехватили чей-то разговор по рации, а точнее подробный доклад об операции «Вердикт». Штаб опергруппы решил направить следом за вами второй отряд под моим командованием. И что же нам довелось лицезреть, идя по твоим следам?

Юрий Леонидович вопросительно уставился на оппонента, но опять не получив ответа, продолжал «изобличение»:

— Вначале мы отыскали беднягу Тоцкого с двумя безобидными ранками на теле. Вроде бы заурядный укус змеи… Мало ли, — с кем не бывает… А недалеко — в траве мои бойцы вдруг находят шприц с остатками яда. Сутками позже, недалеко от могилы молодого Деркача обнаруживается обрезок страховочного фала, послуживший причиной его гибели.

Командир «Шторма» порылся в кармане, но вместо ожидаемой Стасом очередной улики, достал сигареты и зажигалку.

— Далее произошел подрыв Ивана Бояринова, — выпустил он клуб дыма. — К этому происшествию, следует признаться, оборотень отношения не имел. Как, впрочем, и к смерти сержанта Серова…

— Разве Серов погиб? — впервые подал голос Гросс.

— Да. И в докладе генералу Бондарю говорилось, что это дело рук «чертей», идущих следом за тобой. Тургенева они почему-то не тронули. Так вот… на чем мы остановились? Ах да… Затем в перестрелке от пули изменника пал ефрейтор Борис Куц. Потом им же ножом в спину был убит прапорщик Шипилло. И, наконец, сегодня настал черед капитана Воронцова. Тебе данная хронология о чем-либо говорит?

История гибели его группы, преподнесенная в подобном ракурсе, не могла не озадачить Торбина. Мельком глянув на видневшуюся из открытого ранца Сомова аппаратуру спутниковой связи, он предположил:

— И обо всех этих домыслах вы, разумеется, исправно сообщали в штаб опергруппы.

— Куда было деться от выводов опытного оперативника!? — с плохо скрываемой издевкой воскликнул шеф «Шторма» и с соболезнующим вздохом продекламировал: — попал ты, приятель! Последнее и самое неутешительное для тебя заключение Сомов передал в отдел «Л» минут этак двадцать назад. Так что не обессудь — обратной дороги нет!..

Внезапно у капитана промелькнула страшная догадка, заставившая до боли сжать рукоятку стреляющего ножа. Ошеломленный неожиданным открытием, он даже успел направить его в голову Щербинина и слегка надавить на рычажок спуска…

Но в эту же секунду Гроссмейстер получил сзади сильнейший удар по голове. Тупая боль пронзила все тело, сознание враз помутнело, а мысли перепутались. Мышцы перестали повиноваться, и нож беззвучно выскользнул из руки на мягкую траву.

А следом и сам он как подкошенный свалился с поваленного дерева…

За семь месяцев до описанных выше событий, когда затянувшаяся поздняя осень на Кавказе вот-вот должна была смениться короткой ветреной зимой, а вместе с холодами ожидалось и относительное затишье на театре военных действий, подходила к концу седьмая по счету командировка Станислава Торбина в Чечню…

— Привет элите спецназа, — заглянул в офицерскую палатку чем-то встревоженный прапорщик Шипилло, — жутко извиняюсь за поздний визит…

Он зашел внутрь, плюхнулся на кровать рядом со спящим Воронцом и надолго приложился к пластиковой бутылке с минеральной водой. Крякнув от удовольствия, завинтил крышечку и звучно хлопнул по Сашкиной заднице.

— Вставай, товарищ капитан! Дело важное проспишь!..

Тот недовольно перевернулся, оторвал на секунду голову от подушки и заспанным голосом проворчал:

— Отстань. Нет меня…

— Вот те раз! Нет его!.. А кто ж это на чугунной кровати бессовестно дрыхнет?

— Говорят тебе: нет меня здесь! Это моя голография…

— Подъем, порнография! Там генерал Бондарь офицеров собирает. Велено и всех вас срочно вызвать. Он ждет около вертолетной площадки…

Если из уст немногословного и флегматичного снайпера слетала фраза «срочно вызывают» или что-то в этаком роде, раздумывать и сомневаться не приходилось. Требовалось запастись самыми необходимыми вещичками и нестись, куда говорит…

Подполковник Щербинин, майор Сомов, капитаны Торбин и Воронцов, а так же два старших лейтенанта в миг сорвались с кроватей. Похватав оружие и, на ходу застегивая теплые куртки, шестеро офицеров повыскакивали на улицу. До стоянки винтокрылых машин добежали, не взирая на осеннюю распутицу, всего за три минуты. Генерал-майор Бондарь вместе с командиром «Шторма» полковником Львовским и фээсбэшником Сергеем Аркадьевичем нервно курили у старой автомобильной будки, приспособленной под домик для авиационно-технической обслуги.

Поздоровавшись с каждым спецназовцем, руководитель оперативного соединения кивнул Львовскому:

— Давай Алексей Эдуардович, обрисуй вкратце…