– Ты мне скажешь, когда перестанешь тянуть время? – спросил Рэнд.

– Я ничего не тяну. Просто тебе не понравится то, что у меня есть. У нас по-прежнему пятьдесят на пятьдесят.

– Половина говорит, что придет, а половина – что нет?

– Да, примерно так.

– Ты сделал то, что я сказал? Упоминали угрозы террористов?

– Никаких проблем после Лэм не было.

Рэнд кивнул.

– Если еще появятся возражения, говори, что из-за этих угроз мы не может гарантировать безопасность. И говори это жестко. Да, между прочим… – Рэнд сделал паузу: то, что он собирался сказать Хеннингу, будет не слишком приятно ему услышать – при всей его безупречности. – Между прочим, ты действительно не знаешь, кто такая Джилиан Лэм?

Он видел, как побледнел Хеннинг. Сегодня утром ни один из них не знал этого имени, но после этого Рэнд сделал свою домашнюю работу, а Хеннинг – нет.

– Ты вообще смотришь телевизор, Хеннинг?

– Не часто.

– Она же тебе сказала название своей дурацкой программы «Лэм на заклание», а ты все равно не допетрил. И больше того, она собирается снимать все это безобразие в воскресенье. С ней будет целая группа. Ничего удивительного в том, что она про тебя стала выспрашивать. И ничего странного, что многие решительно настроены прийти. Это для них хороший шанс появиться на экране телевизоров, и они его не упустят ни за что на свете.

– Господи!

Рэнд кивнул, как бы вняв этому призыву о помощи.

– Короче, ты и твои люди должны немедленно распространить сюжет об угрозе террористов. Посмотрим, много ли придет этих барбосов, стремящихся к известности. – Рэнд потянулся к красному телефону. – Эту линию можно использовать?

Хеннинг встал и с удивлением повернулся.

– В любое время.

– Закрой за собой дверь. Хеннинг…

– Да?

– При следующем разговоре мне нужны будут новые цифры. Эти «пятьдесят на пятьдесят» засунь себе в задницу. Понял? Иди.

Рэнд проследил, как закрылась дверь. Не слишком ли мягок он был с Хеннингом? Тот относился к категории людей, которых надо все время подгонять. Делай это постоянно, и он будет прекрасно работать.

Он нажал четыре цифры на телефоне, подключенном к совершенно новой системе: ее испытывала сейчас Компания. Шифровальная межконтинентальная коммутируемая связь давала возможность безопасно звонить из одних офисов в другие ключевые офисы в любой точке мира, не тратя лишнего времени. Случайный набор для шифратора определялся компьютером. Пока всего двадцать таких телефонов.

После третьего звонка трубку взял мужчина.

– Да?

– Мак, это Ларри.

– Да. Что случилось?

– Мне нужны кое-какие материалы из Пентагона.

– Вообще-то здесь в Лэнгли их не много.

– Мне надо все, что удастся найти по полковнику из разведки Эдварду Дж. Френчу.

– Да. Как там ваш пикничок в воскресенье?

– Где ты об этом услышал?

Мужчина на другом конце линии, в Лэнгли, в штате Вирджиния, помолчал.

– Ударные волны распространяются быстро. Никто не ожидал, что кто-нибудь из послов так быстро отреагирует на исполнительную Директиву-103.

– Так всегда бывает с любителями, – проворчал Рэнд.

– Но Коннел мог тебя привлечь.

– Этот козел решил, что не надо.

– Не говори плохо, – проговорил человек в Лэнгли замогильным голосом, – о мертвых. Ты собираешься отплатить за это Коннелу, или я не знаю моего Е. Лоуренса Рэнда.

– Похоже, что так, – уныло Рэнд. – Поэтому мне и нужны материалы по Френчу. – Он помолчал. – А другие посольства планируют что-нибудь столь же глупое?

– Директива-103 попала в яблочко в Лондоне. Но ты знаешь, Ларри, в таких делах всегда больше такого, что ускользает из виду.

– Что? – бросил Рэнд. – Что? Ты ничего не скрывай от меня.

– Я? Я от тебя скрываю?

– Ладно, давай, – потребовал Рэнд. – Что там такое?

– Как только мы решим, что тебе надо знать, сообщу, дорогой.

– Ну и дерьмо, – выругался Рэнд. – Скажешь ты или нет?

– Эй, у каждого из нас есть свои козыри, Ларри. Я уверен, и ты их придерживаешь, особенно для воскресного пикничка.

Рэнд сидел некоторое время молча, не желая выспрашивать информацию.

– Поэтому их и называют козырями, Мак, – сказал он с наигранной бодростью.

– Ты их не увидишь, пока я не покажу их. Считай так, что до тех пор я придерживаюсь своих взглядов в отношении потерь. – Злорадное хихиканье раздалось на американском конце провода. – А что насчет взглядов полковника Френча?

– Ну, – сказал Рэнд, – в таких ситуациях – сделать или умереть – два исхода. И в обоих случаях Френчу придется плохо.

– Ты говоришь так, будто тебе безразличен будет исход.

– Когда я смогу получить что-нибудь по Френчу? Завтра?

– Да. По этому телефону.

– До свидания, сэр, – сказал Мак по-русски.

– Прощай, товарищ, – тоже по-русски ответил Рэнд. Линия отключилась.

Все еще пытаясь разгадать, что за каша заварилась и что именно утаил Мак, Ларри Рэнд мрачно глядел на трубку, зажатую в руке. Он передернул плечами и слегка улыбнулся. Старина Мак бывает зловредным и ехидным. Ну да ладно.

На мгновение широкое, приплюснутое книзу лицо Рэнда приобрело почти выражение добродушия. Старина Мак довольно быстро получил информацию о пикнике, довольно быстро. Цель воскресных упражнений – вывести из игры Френча. При благоприятном стечении обстоятельств он может быть даже убит. Рэнд пока еще не решил, что с ним делать, но точно знал, что воскресный прием – блестящая возможность без особых усилий превратить Френча в кровоточащий кусок мяса. Пусть Коннел смотрит на это с ужасом и усваивает урок.

Рэнд имел чутье на такие дела. Как и охотники за черепами из КГБ, он знал, когда именно надо отрезать зверя от стада. Совсем необязательно, чтобы Френч умер. Отчасти это будет зависеть от того, кто начнет стрельбу. Но если уж до этого дойдет, смерть имеет много преимуществ. Во всяком случае, такой урок Коннел не забудет никогда.

Френч – тоже.

* * *

В 5.25 дня капитан Шамун вывел свою серо-коричневую «фиесту» со стоянки. Он влился в поток транспорта, движущегося по Гросвенер-сквер мимо канцелярии, выехал на Брук-стрит и покатил на восток в сторону Нью-Бонд-стрит.

Перед тем, как добраться до нее, он пересек Саут-Молтон-стрит, свернул налево в узкий, окруженный стенами пятачок, называемый «Двор оленьей ляжки», и выключил мотор.