— Мой лорд, — почтительно обратился он к своему господину и склонился в низком поклоне, тряхнув волосами. — У нас возникла проблема.

Легуж не любил проблемы и знать о них не желал, но любезно кивнул писцу:

— Да? Что произошло?

— Мы получили весточку от одного из ваших верных подданных, что один человек — точнее, он как раз не совсем человек — задавал в городе вопросы о замке и о вас, и он… — Шнурштык замолчал, словно не зная, как продолжить, чтобы не вызвать недовольство господина. — И он интересовался вашей семьей, мой лорд, всеми, включая вашу жену и сына. — Писец нервно сглотнул. — Расспрашивал об их… безвременной кончине.

— Переходи к делу.

Писец поспешно закивал:

— В целом мы подумали, что будет целесообразно взять его под стражу, мой лорд. Мы знали, что вы захотите выяснить, откуда такой интерес к вашей семье, захотите выяснить истинную цель его расспросов. Поэтому мы взяли на себя смелость дать поручение страже задержать его для допроса и заключить в темницу.

Писец снова замолчал, окидывая взглядом комнату, словно надеясь обрести помощников среди доспехов и остро заточенного оружия. Легуж закатил глаза:

— Ну вот, вы взяли его в плен. Дальше что?

— Да, нам удалось захватить этого шпиона, но потом мы обнаружили, что он вовсе не человек, а кобольд! Но кто рискнул бы доверить мало-мальски важное поручение кобольду? У меня нет ответа на этот вопрос. Возможно, конечно, что мы неверно поняли ситуацию, но мне эти подозрительные расспросы о вашей семье показались достаточным основанием, чтобы арестовать его. Я подумал, что будет лучше задержать его, посадить под замок, кобольд он или нет, но оставить это просто так нельзя, и…

Легуж поднял руку, приказывая писцу замолчать:

— Ты испытываешь мое терпение, Шнурштык, а нынче утром его запасы и так весьма ограниченны. Что это за кобольд? Вы узнали его имя?

Шнурштык с несчастным видом втянул голову в плечи:

— Да, мой лорд. Схватив его, мы поняли, что это Сапожок. Он верный слуга короля, и многие знают его.

Правитель Риндвейра был немало этим разозлен, но ничуть не удивлен. Разумеется, король Заземелья не мог не попытаться выяснить все, что можно, — особенно теперь, когда ему стало известно о намерениях Легужа относительно принцессы. Но подобного спускать нельзя. Даже королю. Только не в собственных владениях Легужа Риндвейрского.

— У этой проблемы могут быть весьма неприятные, далекоидущие последствия, мой лорд, — неуверенно предположил Шнурштык и прикусил губу. — Возможно, следовало бы отпустить его…

— А может быть, и нет, — тут же отозвался Легуж. — Возможно, вместо этого следовало бы хорошенько попытать нашего кобольда и выяснить, что на самом деле стоит за этим неуместным вмешательством в дела Риндвейра. Я думаю, следует устроить образцовую казнь, чтобы Бен Холидей хорошенько подумал, прежде чем отправлять новых шпионов в мои владения.

Но тут он задумался и поспешно поднял руку, предотвращая уход Шнурштыка.

Пытки и казнь одного из людей короля, внезапно сообразил Легуж, скорее всего, изрядно усложнят реализацию его далекоидущих планов, основной пункт в которых — женитьба на дочери Бена Холидея. Возможно, проявление осмотрительности — куда более успешный путь к цели в этой ситуации. И все же лорда сводила с ума мысль о том, что Холидей преисполнится уверенности, будто он может свободно посылать своих шпионов в его собственные владения, какой бы подозрительной ни была ситуация. Несколько мгновений Легуж, прикрыв глаза, так и этак обдумывал создавшееся положение, прикидывая, что будет, если кобольд попросту исчезнет, как и другие, досаждавшие ему… Доказательств не будет, и возложить вину на лорда Риндвейра не удастся…

— А где сейчас это существо? — спросил он.

— Внизу, в одном из гостевых покоев — разумеется, под надежной охраной, — ответил писец с уверенностью, которая заставила Легужа насторожиться.

— Отведи меня к нему, — велел он. — Я решу, что делать с кобольдом, когда сам взгляну на него.

Запахнув плотнее черную мантию и тряхнув головой, отчего его растрепанные, торчащие острыми пиками волосы прорезали воздух, как плавник акулы, Легуж направился прочь из оружейной по коридорам, заставив Шнурштыка изрядно поспешить. Затем писец наконец-то нагнал лорда и, как положено, побежал впереди, указывая дорогу. Они поднялись на верхние этажи, где располагались приемные покои. Лорд прошел мимо комнат, приберегаемых для особо приглашенных гостей, к тем, что были надежно укреплены и больше походили на темницы. Лучше не рисковать, проявляя излишнюю доброту к тем, кто замышлял недоброе и проникал в твои земли со злыми помыслами, как любил говорить Легуж.

Но очевидно, в этот раз, несмотря на все предосторожности, риск оказался слишком велик. Лорд Риндвейра осознал это только тогда, когда они достигли комнаты, о которой говорил писец, и увидели, что дверь распахнута настежь. Они ворвались внутрь и обнаружили, что все четыре охранника подвешены за ноги, как украшения, к шнурам, на которых держались драпировки. Их связали, обезоружили и заставили молчать с помощью кляпов.

И никаких признаков кобольда.

Легуж повернулся к перепуганному не на шутку Шнурштыку.

— Позови стражников и найди его! — прошипел он. — Сейчас же!

Писец испарился, словно по волшебству, и лорд в ярости вышел из комнаты, оставив охранников висеть на своих местах.

Потребовалось чуть меньше часа на то, чтобы выяснить: Сапожка в замке нет. Зато перед уходом он обнаружил и тщательно обыскал личный кабинет Легужа, а заодно и просмотрел все хранившиеся там бумаги. Другой человек, возможно, даже не заметил бы визита незваного гостя, настолько аккуратной и прибранной выглядела комната. Но лорд сразу же заподозрил неладное и, поскольку ярость только подогревала его подозрения, направился в свои покои. Там Легуж обнаружил, что тайники, которые он лично устанавливал и о существовании которых никто в замке больше не знал, были вскрыты. Все ловушки оказались обезврежены, замки — взломаны, а личные бумаги, скорее всего, подверглись тщательному осмотру.

Легуж некоторое время сидел в своем кабинете, пытаясь обдумать все происшедшее и ожидая результата поисков кобольда. Он не считал, что это существо могло обнаружить здесь нечто ценное, поскольку не оставлял ничего, что могло бы доказать его вину. В тайниках не было планов совершенных убийств или других бумаг, подтверждавших, что смерть братьев, стоявших у него на пути, была не случайной. Не было ни записок, ни приказов, ни даже картинок — словом, ничего, что могло бы помочь кобольду разузнать больше о той роли, которую сыграл Легуж в гибели почти всей своей семьи.

Он помедлил, ощутив пробежавший по спине холодок.

Если только…

Лорд вскочил и стремительно подошел к книжным полкам, прикрепленным к каменной стене с одной стороны от письменного стола, и пригляделся внимательнее к их содержимому. Разумеется, книга о ядах бесследно исчезла — та, из которой он почерпнул необходимые сведения о рецептах отваров, необходимых, чтобы незаметно расправиться с женой и сыном. Легуж сделал глубокий вдох и выдохнул, пытаясь успокоиться. Он оставил эту книгу здесь по одной причине — лорд решил, что она еще может пригодиться. Яды, которые ему больше всего приглянулись, были подчеркнуты, а на полях имелись заметки, оставленные отравителем, касавшиеся дозировки и иных правил применения. Легуж совсем забыл об этом, сочтя, что ни одному человеку не суждено отрыть одну-единственную книгу из сотен, стоявших на полках.