съехали, на битовских оперов накинулись, из автоматов пытались положить. Руоповцы спецназ подняли, в городе шухер, заварскую братву трясут, ищут беспредельщиков. Ночь уже, скоро утро, а ментовка не спит.

— Может, ментам после выборов разгон дали? — спросил Герыч, пальцами разминая сигарету.

Курить ему охота, но нельзя: Старшина терпеть не мог, когда кто-то дымил в его присутствии. Только Грамотей мог и Микула, но ни того нет, ни другого. Герыч фактически занял при нем их место, но все равно в присутствии хозяина ему курить не дозволялось.

— Им разгон дали, а нас к стенке?

— А хрен его знает? По Москве «Белая Стрела» летает, паханов мочит.

— Да слышал, — скривился Старшина.

Поговаривали, что ФСБ киллеров нанимает, чтобы авторитетов мочить, сколько их за последние два-три года полегло. Тот же Саша Македонский из Матросской Тишины сбежал, сам бы он не смог, наверняка комитетчики подстроили. За былые заслуги, ну и концы в воду…

— Может, и Микулу «Белая Стрела» сделала?

— Ну, если Казначей под это дело подписался, — скривился Старшина.

— Казначея закрыли, Кляча там кирует…

— А по хрену, кто там что! Сначала замочим всех, потом разберемся.

— Месть — это блюдо…

— Горячее давай! Пожрать бы что-нибудь! — сказал, потягиваясь, Старшина.

Месть его будет жестокой, но не сейчас. Сначала пусть волна уляжется, а потом он уже отомстит. Если, конечно, тех, кто убивал Микулу, не замочат менты. А если этих уродов закроют, Старшина отправит в тюрьму киллера… Он обязательно отомстит, но позже. А сейчас жрать и спать. А завтра… Завтра надо будет решить вопрос с битовскими.

Старшина цокнул языком, настраиваясь на боевую волну. Впрочем, особо переживать нечего, Сафрон — пацан по большому счету вменяемый, во всяком случае, с ним можно договориться. Именно поэтому Старшина сам отправится на стрелку с ним. А то уже ходят разговоры, что он отсиживается за спинами своих бойцов.

* * *

Руоповцы разошлись не на шутку, хватали всех, кто имел хоть какое-то отношение к банде Казначея, но Клячу с его отморозками так и не взяли. Те как будто сквозь землю провалились. С этого Степан и начал разговор с Кузовиковым.

В Битово они прибыли сегодня утром, Комова и Кулика Степан отпустил домой, а сам отправился в отдел. Там в своем кабинете и прикорнул на несколько часов. И дальше бы спал, если бы не начальник отдела.

— Хорошо, что не у нас это произошло, — не смог удержаться от комментария Кузовиков.

— У нас Соломона убили.

— Вот я и жду, когда ты назовешь мне имя убийцы!

— Ну, предположительно Рыбников и Шишаков. Хотя на орудии убийства обнаружены пальчики Константина Петляева.

— Экспертиза подтвердила, что это орудие убийства?

— Подтвердила. Эксперты в экстренном порядке отработали. В нагрузку к автоматам.

— А по автоматам что?

— Начнем с того, что по Микулину и по нам стреляли из разных автоматов.

— А сколько всего было автоматов?

— Предположительно четыре.

— Ну, вот видишь.

— Да, но патроны разные. Из разных партий. В нас стреляли, используя ульяновские патроны, а происхождение патронов, примененных в случае с Микулиным, пока не установлено. Выпущены Подольским заводом в девяносто первом году, а где патроны хранились, откуда ушли…

— Пусть руоповцы с Микулиным разбираются, наше дело Соломон. Из прокуратуры звонят, следователи там в поте лица работают, а опера баклуши бьют, — вроде как пошутил Кузовиков.

— И душ в рабочее время принимают. Свинцовый, — усмехнулся Степан.

— Чьи там, говоришь, пальчики на орудии убийства?

— Петляева.

— Он задержан?

— И доставлен… — кивнул Степан. — Но это не он убивал.

— А пальчики?

— Кляча ему пистолет дал, стрелять сказал, отступление свое прикрыть… Не знаю, зачем он ему паленый пистолет дал. Может, перепутал.

— От паленых стволов принято избавляться.

— Жадность фраера сгубила.

— Рыбин, говоришь, убивал?

— Рыбников и Шишаков. Но доказательств нет. Одни только предположения. Рыбников на белой «семерке» по Заварску ездил, возможно, наша «семерка». И там крыло помято, и там… С номерами пока не ясно…

— Выясняйте! Доказывайте!.. А с Петляевым церемониться не надо. Стрелял? Стрелял! Вот пусть и отвечает!

— Алиби у него, мать говорит, что дома он в момент убийства был.

— Какая мать не заступится за сына?

— И соседи видели.

— Тогда устанавливай, кого соседи в момент убийства не видели.

— Рыбникова никто не видел. И Шишакова.

— Ну, вот видишь?

— Но тогда Рыбникова и Шишакова искать надо.

— Так в чем же дело?

— Он в банде у Клячина, все вооружены и очень опасны.

— Руоповцы ими занимаются, вот пусть и занимаются.

— И мы подключимся, — тихо, но твердо сказал Степан.

— Нет! — так же твердо ответил ему Кузовиков.

— Эти подонки в Комова стреляли, в Кулика, в меня, наконец.

— Тебя же не переубедишь? — вздохнул начальник.

Степан кивнул. Нет, его не переубедить. Он сделает все, чтобы найти отморозков. И, возможно, уже сегодня отправится в Заварск.

Глава 15

Четыре автомата, девять пистолетов, целый арсенал; чертову дюжину пацанов снарядить можно. А в строю только семь душ, включая самого Мишу Клячина. Строй этот, правда, рассыпается, Котя, трус паршивый, в отказ пошел. Хорошо хоть ментов задержал. Но ему пришлось отдать целый пистолет.

Пацаны дремали кто в машинах, кто на земле возле них, Жужик на шухере, ходит по кругу, по сторонам посматривает. Место глухое, время не грибное, не ягодное, обычным людям в лесу делать нечего. И до реки далеко, купальщиков не видно. Но вдруг лесник забредет с ружьем. Если правильно позицию занять, всех положить сможет. Да если шум поднимет, уже палево…

А палева Миша не хотел. Но засвеченный пистолет выбрасывать не разрешил. Каждый ствол у него был на счету… Зачем тогда на Котю-Котяху разорился?

Кляча вскочил с места, открыл багажник, полез в сумку, в которой лежали пистолеты и патроны к ним. Плюс четыре глушителя. Десять стволов здесь было, четыре из них с нарезами под приборы бесшумной стрельбы. Миша перелопатил все стволы, с нарезами только три. И непонятно, какой из них паленый?

— Ты чего? — спросил Рыба, подсаживаясь рядом.

Лицо широкое, глаза маленькие, глубоко посаженные, вроде бы ничего общего с рыбой. Но взгляд такой же тупой и спокойный, как у карася.

— Ничего.

— Ничего? — задумался Рыба и, плюхнувшись на задницу, сунул руку в сумку. Неторопливо осмотрел все стволы. — Я еще хотел тебя спросить, какую волыну ты Котяхе дал?

— А какую нашел, такую и дал…

Рыба и глазом не моргнул, спокойно выложил на землю три пистолета, и все с нарезами. Кляча с интересом смотрел на него. Взгляд и выражение лица у него, как у недоразвитого