— Марк, спасибо за твое доверие. И если честно, я давно мечтал поохотиться и порыбачить на Дальнем Востоке. Так что, пожалуй, немного тут задержусь, — он по доброму улыбнулся и подмигнул мне.

— Вот и отлично. Будем считать, что договорились. Когда вылетаем?

Прежде всего было решено хорошенько все продумать и подготовиться. Просчитать все расстояния для перелетов и решить куда мы должны попасть. Маша даже дошла до самолета и посмотрела точное количество топлива в баках. Самолет мог стартовать и передвигаться используя только аккумуляторы и получаемую от солнца энергию, которую он эффективно собирал с помощью своего покрытия. Но при таком раскладе скорость полета была не такой уж большой. Для обеспечения быстрого передвижения использовались реактивные двигатели и авиационное топливо. Точкой нашего назначения был выбран Ванкувер, или то, что от него осталось. И по расчетам нашего единственного авиатора выходило, что добраться до него на обычном ходу мы могли за десять-двенадцать часов. А с использованием турбин всего за три. Причем, прежде чем отправляться, нам предстояло посетить военную базу для заправки. Немного поразмыслив, мы решили лететь в ту сторону без турбин, мало ли как придется возвращаться обратно. Взять топливо в радиоактивной пустыне будет негде. Вставал вопрос защиты от радиации и хотя Валера уверял, что за это время все рассеялось, мы решили воспользоваться костюмами оставшимися от военных, которые нашли в шкафчиках. Они были не очень удобны, но позволяли достаточно безопасно передвигаться по фонящей территории. Запасов мы решили взять с собой из расчета на недельное пребывание за океаном. Из оружия только пистолеты — воевать мы не планировали. Продумав еще некоторые детали, решили оставить сборы на следующее утро. А вылетать еще через день на рассвете, для максимально возможной продолжительности светлого времени суток в полете. Я настаивал, на более быстром отправлении, но на меня начали смотреть с недоверием и я сдался.

Молодежь, как и прежде, отправилась спать в машину. Охотник решил ночевать в палатке, которую он разбил на полянке за ангарами. Разойдясь по своим комнатам, мы с Викой остались наедине.

— Что-то случилось? — спросила она, едва дверь за моей спиной закрылась.

— Нет, все в порядке. С чего ты взяла?

— Ты спешишь уехать, я же вижу. Ладно, ты не хочешь чтобы я летела с вами. Предположу, что ты действительно решил оставить меня для присмотрела за ребятами. Я не против, к тому же не особо горю желанием лично на все смотреть. Будет достаточно твоего рассказа по возвращении. Но я вижу, как ты хочешь быстрее улететь. У нас с тобой все в порядке?

— У нас с тобой все в порядке, — как мог более убедительно сказал я. — Дело не в нас. Возможно все дело в том, что происходило сегодня, а может и не только сегодня. Видимо, мне не дает покоя вся эта история, и я хочу побыстрее с ней разобраться. Чтоб все закончилось и мы наконец-то смогли быть просто вместе. Не с Валерой и Машей и не с Иваном и Юлей, а только мы вдвоем. Я этого хочу, — мне показалось, что Вика немного расслабилась, возможно поверив мне или заставив себя сделать это. В своих актерских талантах я сильно сомневался.

— Я тоже хочу этого, — просто сказала она. Подойдя ближе, она обняла и поцеловала меня. — Давай будем спать. Мы все сильно устали за день, к тому же ранения и потеря крови не способствуют здравому мышлению, — она развернулась и отправилась в кровать, оставив меня стоять у входа. Почему я так и не смог рассказать ей, что со мной происходит? Пытаюсь оградить ее от лишних переживаний? Возможно.

Пожелав друг другу спокойной ночи, мы отошли ко сну.

Глава вторая

Весь следующий день мы провели в сборах. Нужно было уложить снаряжение: палатки, спальники, костюмы радиационной защиты, продукты, оружие и боеприпасы — все, что могло понадобиться и даже чуть больше, ведь вернуться за забытым будет невозможно. Всем этим мы с Валерой занимались под строгим руководством и неустанным контролем Вики, которая утром даже не вспоминала о нашем вечернем разговоре, чему я был очень рад. Я не был готов рассказать все, а ее расспросы могли сильно меня расстроить, ведь пришлось бы выкручиваться.

Николай Иваныч ушел разведывать окрестности. Мне кажется он действительно решил заняться охотой и рыбалкой в наше отсутствие. Иван с подругой разгружали наш джип, постепенно освобождая его от тяжести перевозимой информации. Кроме блоков памяти, которые они сразу подключали к нашему терминалу создавая своего рода миникластер, в багажнике оказалось полно бумажных изданий.

Выбрав время я, вместе с Юлей, нашел книги по практике осознанных сновидений и пару журналов со статьями по теории квантового мозга. К сожалению, у нас не было планшета или другого устройства для чтения электронных версий. Жаль, что Иван так и не удосужился отремонтировать старый планшет, сейчас бы он нам сильно пригодился.

Маша занималась подготовкой самолета к дальнему перелету. Что именно она делал для меня было загадкой. Но для своих занятий она потребовала от нас помочь ей перекатить летательный аппарат в ангар, где стояли беспилотники. А затем, набрав кучу еды, закрылась там и не появлялась до самого позднего вечера. Зато выйдя, была довольной и веселой, сообщив, что перелет нам вполне по силам.

Наконец этот бесконечно тянущийся день закончился. Мы решили организовать что-то типа торжественного ужина по случаю нашего отлета. Девушки занимались сервировкой стола, а мы мужской компанией вышли на свежий воздух и расположились под открытым небом, разложив переносные стулья. Воздух был совершенно прозрачным, как будто вдруг наступила осень. О все еще продолжающемся лете свидетельствовали лишь неумолкающие голоса лесных птиц да стрекот насекомых, привлеченных разогретыми за день боками ангара.

Николай Иваныч завел с Валерой разговор о безопасности в экспедиции. К ним присоединился Иван, явно переживающий очередное длительное расставание с отцом, а возможно и со мной, ведь за последнее время он оставался без нас только те пару дней, когда ездил во Владивосток. О событиях вчерашнего дня, обо всей этой бойне, никто не проронил ни слова. Казалось ее и вовсе не было. Возможно, это защитная реакция сознания, не желающего воспринимать действительность, которая ей не нравится. Что ж, раз уж мы, как наблюдатели формируем восприятие, а оно, как известно определяет реальность, значит, при желании, мы можем не смотреть туда куда не хотим. С глаз долой из сердца вон. Древние были правы придумывая