— Ты в порядке, сынок?

«Сынок». Так всегда его называла бабушка, с тех пор, как он перерос «малыша» и «моего сладкого», как называл его дед. Он не был их сыном. Только два человека имели право называть его так… Мать звала его «деткой», хотя он уже вырос, и «пупсиком», если была пьяна. А отец…

Он поспешно оборвал себя. Человек, который отрицает свое отцовство, назвал его «парнем». Джеред возненавидел это слово.

— Сынок! — снова окликнул его дед.

Повернув голову, Джеред увидел сквозь витрину мисс Селину и Уилла Бомонта. Они подходили к столу контроля покупок. Вот-вот они выйдут из магазина.

Сделав над собой усилие, он улыбнулся и повернулся к деду.

— Я просто думал, не забыл ли чего. Поехали, дедушка. Бабушка еще должна успеть приготовить обед.

— Расскажи мне про Мелани Робинсон.

После прохлады торгового зала Селина почувствовала себя на улице как в парной. На ее платье немедленно выступили влажные пятна.

— Она уехала отсюда вскоре после тебя. Когда Джеред был совсем маленький, она привезла его к родителям погостить и больше за ним не возвращалась. Сейчас она живет в Новом Орлеане.

— Чем она занимается?

— То есть где работает? — Селина забросила волосы за левое плечо. — Даже не знаю, есть ли у нее постоянная работа. Некоторое время назад она работала в клубе во Французском квартале; одна подруга Викки случайно ее там встретила. А в основном… ну, говорят, она в основном живет за счет мужчин. За пятнадцать лет она их много перевидала.

— Что значит «перевидала»? Она что, проститутка?

Селина сорвала на газоне одуванчик и принялась мять стебель в руках. Ей не нравился этот разговор. Она не хотела передавать слухи и сплетни, тем более о незнакомой ей женщине, которую к тому же Уилл знал слишком хорошо.

— Я имею в виду, что она зарабатывает на жизнь, продавая единственное, что у нее есть, то есть свое тело. — И, помолчав, Селина добавила: — Так же поступал и ты.

Они стояли на тротуаре, ожидая, пока проедет мимо тяжелый грузовик. Селина кожей чувствовала на себе взгляд Уилла. Не глядя на него, она пересекла улицу и оказалась в спасительной тени дубов.

Уилл перебросил вторую сумку с продуктами в правую руку, а левой взял Селину за локоть.

— Так же поступал и я? — переспросил он.

Наконец она решилась посмотреть на него, и взгляды их скрестились.

— Ты чистил бассейны у богачей и время от времени трахал их жен и дочек, когда им был нужен кто — нибудь в постели. Точнее, когда тебе была нужна женщина, — процитировала она слова Уилла, сказанные им на прошлой неделе. — По слухам, Мелани занимается примерно тем же самым. Это означает, что она проститутка?

Его темные глаза долго и внимательно смотрели на Селину. Наконец его горячие пальцы отпустили ее локоть.

— Не знаю, — коротко бросил он.

Неужели в самом деле не знает? Или боится припечатать Мелани клеймом презрения, так как такое же клеймо можно будет отнести к нему самому.

— Лично я так не считаю, — негромко, но твердо сказала Селина. — Просто она борется за выживание как может.

Человек, как правило, делает то, что вынужден делать. Кто она такая, чтобы судить Уилла и Мелани? Ее жизнь течет безоблачно. Ей не приходилось голодать, спать на голой земле, она не знает, что такое настоящее отчаяние. Самым большим несчастьем в ее жизни было предательство Ричарда, но и тогда у нее была крыша над головой, вдоволь еды, родные и друзья. Может быть, сердце ее тогда было разбито, но она сохранила гордость и чувство собственного достоинства. И у нее осталась надежда.

Мелани надежду утратила. Да, она не погибла окончательно, но и радостной ее жизнь назвать было нельзя. Наверное, она не знала счастья с пятнадцати лет, когда ее считали самой хорошенькой девушкой в городе. У нее осталась ее красота, любящие родители, прекрасный сын, который нуждался в ее ласке и заботе, но она оказалась не способна проститься с той жизнью, в которую однажды окунулась. Даже ради сына она не смогла отказаться от мужчин, алкоголя и всего прочего.

Ради сына Уилла?

Они миновали тенистый участок. Асфальт тротуара кончился, дальше шла грунтовая дорога.

— Ты поговорил с Джередом? — поинтересовалась Селина.

— Злобный мальчишка.

— У него есть на то право. Ты сказал ему, что не считаешь себя его отцом?

Уилл нахмурился.

— Я ему действительно не отец. Да, я ему об этом сказал. Я не отвечаю за этого парня. Я ничего ему не должен.

Селина тихо вздохнула. Бедный Джеред. Из всех участников драмы он один ни в чем не виноват, и ему-то приходится страдать больше всех. Если Уилл — его отец, значит, все эти годы он лелеял в сердце ненависть к родному отцу. А если Уилл говорит правду, значит, Джеред всю жизнь ненавидел человека, который не причинил ему зла. Если Уилл говорит правду, Джереду, возможно, не суждено узнать даже имени своего отца.

Если Уилл говорит правду… Селина все еще ни в чем не была уверена. Она так и не смогла всем сердцем поверить Уиллу.

У крыльца коттеджа Селины Уилл остановился и протянул ей сумку с яблоками и отрезом ткани.

— Мисс Роуз не будет еще часа два. Может быть, поужинаем вместе? — предложила Селина.

Уилл задумался. Вариант первый: он отказывается, идет в дом для гостей, вынимает покупки и разогревает себе ужин на плитке, которую нашел в хозяйстве мисс Роуз, а потом читает книги по реставрации зданий. Этот вариант сулит скучный вечер, но получение некоторой полезной информации.

Вариант номер два: он остается и делит с Селиной ее трапезу. Это означает самый обыкновенный вечер. Он болтает с Селиной, точнее, слушает ее мягкий южный говорок, предается грезам о ней. Ему не будет скучно, а получение полезной информации откладывается. И его мужские чувства не будут спать, это точно.

Он принял приглашение и проследовал за Селиной в ее коттедж. Комната показалась ему чересчур мрачной, но это впечатление развеялось, когда Селина раздернула шторы и открыла жалюзи. Затем она извинилась и прошла в ванную.

Коттедж был невелик. Гостиная комната располагалась в центре, и из нее одна дверь вела в кухню, противоположная — в спальню. Спальня соседствовала с ванной комнатой и небольшой кладовкой. Вот и все помещения. Но для одинокой женщины этого более чем достаточно.

В гостиной стояла темная тяжелая мебель, которая служила мисс Роуз по меньшей мере пятьдесят лет. Обивка стульев показалась Уиллу чудовищной — огромные светло — зеленые розы на темном фоне. Диван был покрыт пледом, похоже, относительно новым. Уилл помнил, что в его детстве стены этого домика были обшиты темными панелями. Сейчас их украшали обои — светло — розовые в комнате, кремово — желтые в кухне и бледно — зеленые в спальне.