Соллей едва заметно усмехнулась:

– Нет, адата, напротив. Мы обе знаем с тобой правду. И я не собираюсь как-то покупать твою «службу» или что-то вроде этого. Ты излечишься и покинешь наш замок, свободная, как и положено истинной адате. Свободная от долгов и обязательств. Моей наградой, как и положено у людей, станет победа, просто победа над злом, над вот этим демоном, что вцепился в тебя мёртвой хваткой.

– Ты красиво говоришь, – покачала головой Гелерра. – Красиво, как и положено у людей. Увидела ли ты в моей памяти то, что хотела, могучая Соллей?

– Увидела, – кивнула чародейка. – Мне очень, очень пригодился бы этот камень, адата. Да-да, я помню: «попроси у Хедина на доброе дело, и он не откажет». Но увы, у меня нет времени на отыскание Нового Бога и на долгие разговоры с ним. Так что обойдусь тем, что есть. Что смогла найти у тебя. Твою память об этом кристалле, о том, что запомнила даже не ты сама, а твоё подсознание. Вот это меня и поведёт. А богу Хедину ты потом обо мне расскажешь, что, мол, есть такая чародейка Соллей, сражается с Дальними… Кто знает, может, тогда он и поможет.

Гелерра молчала, сбитая с толку.

– Надеюсь, могучая Соллей, это не повредит делу великого Хедина.

Волшебница улыбалась:

– Конечно же, нет. Дальние – главные враги его сейчас. Любой удар по ним – это помощь великому Хедину. Можешь не сомневаться, – она отплывала прочь, тихо и безмятежно. – Отдыхай, адата. Завтра мы с тобой продолжим.

– Нет, господин Кор Двейн. Благодарю покорно, но – нет. Я справлюсь сама. И сама достигну согласия с моим супругом. Ценю вашу помощь, исцелили вы меня просто на славу, Ирэн Мескотт шляпу б свою от зависти съела; ни царапины, ни ожога, ничего. Высший класс, господин Кор Двейн.

– Благодарю, госпожа Клара Хюммель.

– Надеюсь, в долгу перед вами мне ходить недолго. Возвращу…

– Как? – неожиданно резко сказал чародей по имени Кор Двейн, только что и впрямь здорово выручивший Клару, когда, спасая своих детей из ловушки, ей пришлось столкнуться со слугами бога Хедина.

– Простите?

– Как именно вы собираетесь возвращать долг, госпожа Хюммель? – сухо продолжал волшебник.

Клара нахмурилась. Что он имеет в виду, этот таинственный маг?

– Когда кто-то говорит о себе «я в долгу», это значит, что оный «кто-то» считает себя в состоянии вернуть им самим упомянутый заём. Я не тянул вас за язык, госпожа Хюммель. Вы признали долг сами. Мне, как заимодавцу, остаётся лишь поинтересоваться: как же именно вы намерены расплачиваться?

Дружелюбие Двейна разом куда-то исчезло. Перед Кларой сидел сухой, холодноватый и расчётливый ростовщик, только что удачно вложивший капитал и, судя по всему, уже рассчитывавший на первую выплату по купонам.

– Я не разбрасываюсь словами, госпожа Хюммель, и не терплю так называемых «фигур речи». Они уничтожают истину, топят в себе простоту. Учтивая эквилибристика маскирует подлинные намерения, мы теряем способность верить. Когда я предлагаю помощь, я предлагаю помощь. Когда мне говорят «я в долгу», я спрашиваю, «как станете возвращать». Не больше, но и не меньше. Это помогает… вернуть словам исходный смысл.

На щеках Клары медленно разгорался румянец. Нет, она не будет выслушивать нотаций от этого… этого…

– Что я должна сделать? – Она сжала эфес рубиновой шпаги.

– Сделать? – поднял брови Кор Двейн. – Вам виднее, госпожа Клара. Я не обращался к вам ни с какими просьбами. Я помог, просто так, безо всяких условий. Вы объявили себя в долгу передо мной. Следовательно, вы полагаете, будто обладаете чем-то, могущим являть для меня ценность. Огласите эту ценность, пожалуйста.

Клара молчала, не находя слов.

– Не кидайтесь красивыми фразами, госпожа Хюммель, мой вам совет, – холодно сказал волшебник. – Другие, не столь чистые намерениями, как ваш покорный слуга, могут ими и воспользоваться. Вы по-прежнему не понимаете, что бросили вызов самому могущественному врагу в Упорядоченном. Вырвали добычу у него из рук. И не просто добычу – драконов-оборотней. Он не простит. И не забудет. Он не человек, госпожа Хюммель, он бог. Суровый и не терпящий прекословия. Вы можете сколь угодно думать, что вас не найдут, что про вас забудут, – никогда. Вы убили самое меньшее одного из отборных слуг Хедина, а такое не прощается. Бог не может потерять лицо ещё в большей степени, чем какой-нибудь король или правитель.

Клара судорожно стиснула рукоять клинка.

– Мы только что сражались рука об руку с вами, госпожа Клара. Вы прекрасно понимали мои намерения, но предпочли оскорбить меня пустыми словами о каком-то вашем «долге».

– И… и что же мне теперь делать?

– Что хотите, – сердито сказал Кор Двейн. – Сидите и ждите, пока за вами придут. А за вами придут, не сомневайтесь. Вы можете мне не верить, можете убедить себя, что сумеете убежать, спрятаться…

– Или? – резко перебила его Клара. – Опять всё то же? Примкнуть к вам? Пойти в услужение?

– Кто сказал об «услужении»?! Мы все, все люди, наделённые даром магии, рано или поздно сойдёмся в бою с богом Хедином. Просто потому, что он встанет на нашем пути, стараясь «не допустить», чтобы мы оказались вровень с ним.

– Мне страшно даже представить, что случится в Упорядоченном, если вместо одного бога Хедина там окажется множество.

– Нет, госпожа Клара. На любом людском торжище полным-полно людей с оружием, если, конечно, местный владетель не полный идиот и не запрещает «простолюдинам» носить мечи или топоры. Но что вы думаете – на торгах все только и заняты, что режут друг друга? Сносят друг другу головы, вспарывают животы? Нет, конечно. Потому что рядом не только и не столько рыночная стража, но просто вооружённый народ. Понимаете мою аналогию, госпожа Клара?

– Дурная аналогия, господин Двейн. Если по ней, так не было бы никаких войн, никто ни на кого не нападал бы и так далее и тому подобное. Чтобы меня убедить, требуется аналогия получше.

Чародей помолчал, задумчиво обхватив подбородок.

– Небеса и бездны, Клара. Бездны и небеса. Вы что, всерьёз не понимаете, что вас ожидает? Вы думаете, та бравая команда гномов тихо забьётся под лавку зализывать раны и горько плакать над своей судьбинушкой?! Гномы, госпожа моя, не забывают поражений и не прощают обид. Они вернутся, Клара, вернутся непременно, выследят вас – и убьют.

– Это не так просто сделать, – сквозь зубы сказала Клара, понимая, что спорит лишь, чтобы не уступать. Гномы были серьёзным врагом. Пожалуй, даже серьёзнее Безумных Богов.

– Не так просто сделать… – желчно скривился Кор Двейн. – Ну хорошо, Клара, допустим. Допустим, про вас и в самом деле забыли. Ну вот забыли, и всё тут. Сколько вы ещё проскачете по мирам Упорядоченного? Триста человеческих лет, четыреста? Пятьсот? Так и будете махать клинком, пока не замедлятся рефлексы, пока не упадёт реакция, и тогда вы умрёте самым что ни на есть банальным образом – получив отравленную стрелу между лопаток от какого-нибудь грязного каннибала, понятия не имеющего, кого он убивает? И чтобы потом ваше мёртвое тело расчленили, голову выварили, а остальное всё пошло бы племени на праздничный пир?