Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А у нас с Борисом, между прочим, один работодатель — Шарлотта. Он для неё делает сайт, я — занимаюсь шанхайской выставкой. И, возможно, нам ещё придётся работать вместе: например, если Шарлотта закажет Борису дизайн выставочных материалов.
Вот так. Сколько зайчишке не бегать, а от волка ему не уйти.
Ой! Это я себя сейчас волком назвала?
Приплыли…
А ведь Борис действительно так изменился в лице, словно увидел в солнечном холле бизнес-центра не роскошную блондинку, а самого настоящего волка!
19. Гамбургер и авторское право
Елисейские поля, как и предупреждала Шарлотта, представляли собой шумный людской водоворот. Такси остановилось неподалёку от ресторанчика, где мы с американским автором назначили встречу. Большая площадка перед входом под полосатым красно-бежевым навесом была заставлена плетёными креслами и столиками-опятами. Человеческая масса роилась, урчала, гомонила, стучала приборами, издавала смешки и возгласы. Гарсоны обслуживали посетителей с непередаваемой французской смесью ленцы и расторопности, услужливости и высокомерия.
Книжку я держала едва ли не над головой — так в аэропорту встречающие держат таблички с фамилиями. В памяти прокручивался список вопросов к Сьюзен Кросс. Я уже знала, что она живёт в Нью-Йорке и работает в инвестиционной компании (кем? директором по маркетингу? уборщицей?). Но это не так важно. Главное:
— где она раздобыла сюжет для триллера?
— каким образом получилось так, что «Наука ненависти» дублирует биографию русской девушки Анастасии Воробьёвой?
— каков процент вымысла в произведении?
Пусть сейчас Сьюзен скажет, что она всё придумала: и злобную фурию Элизабет, и несчастную толстушку Энни, и сценарий убийства…
А все эти бесконечные совпадения… В жизни ещё и не такое бывает!
Даже думать страшно о том, что произведение вовсе не является плодом авторской фантазии. Потому что каждый день я вижу перед собой Настю, разговариваю с ней, смотрю в её чудесные карие глаза… Она каким-то загадочным образом сумела втереться ко мне в доверие, стала моей подругой, и я к ней уже привыкла. Она открытая, эмоциональная, непосредственная…
Неужели всё это — искусный спектакль?
В последние годы жизнь не раз доказывала мне, что я вовсе не являюсь тонким психологом и могу очень сильно заблуждаться в людях.
И что же? Я опять капитально лоханулась?
У меня это входит в привычку?
***
Через полчаса ожидания моя надежда встретиться с американкой начала таять, как апрельский снег. Проверила электронную почту (мой единственный канал связи со Сьюзен) — нет, от дамочки не поступало никаких сообщений о том, что она задержится, или решила перенести встречу на завтра, или вообще передумала устанавливать тесный контакт с рьяной поклонницей её таланта.
Передо мной на столике стояла чашка кофе и лежала «Наука ненависти». Удалось занять крайнее местечко, ближе к тротуару — Сьюзен сразу бы заметила свою книгу, едва вступив под красно-бежевый балдахин кафе.
Но она не появлялась!
Неужели обманула? Вот крыса! Я ради неё отменила две встречи и пролетела на самолёте четыре тысячи километров!
Тут мне пришло в голову, а что если Сьюзен пришла в кафе заранее и сейчас наблюдает за мной — как это делают на «свиданиях вслепую».
Но ведь мы не на свидании!
На всякий случай, чтобы не спугнуть объект, я постаралась приладить на физиономию выражение весёлой учтивости. Пришлось приложить усилия, так как последние пятнадцать минут из-за отсутствия литераторши я уже буквально истекала ядом, как кобра.
Но она всё-таки появилась!
Фанфары, праздничный салют и всеобщее ликование!
Невероятно хорошенькая стройная брюнетка грациозно проскользнула в кафе и затанцевала передо мной, прижимая руки к груди и рассыпаясь в извинениях:
— I’m late! I’m sorry! I’m sorry!* <* — Я опоздала, простите, простите! (англ.)>
Я подскочила со стула в приступе искренней радости — ведь уже не надеялась увидеть писательницу — и заголосила в ответ на английском:
— Сьюзен! Это вы! Ну, наконец-то! Как же я рада вас видеть! Садитесь. Здесь удобно? Всё хорошо? Вот мы и встретились! Вот ваша книга. Вы не поверите, но я практически знаю её наизусть.
— Неужели?
Ещё бы.
Ведь каждый факт из произведения я сверяла с событиями Настиной жизни, выспрашивая у подруги подробности, — об отношениях с Изабель, о Тенгизе, о нежданной беременности и так далее.
Сьюзен вновь начала извиняться за опоздание. Она оправдывалась, объясняя, что её задержало, тараторила, по-американски прожёвывая слова.
Если бы не её речь, Сьюзен вполне сошла бы за француженку — изящная, темноволосая, она, по моим представлениям, совершенно не походила на американку. Почему-то я ожидала увидеть пышную тётеньку в джинсах и яркой футболке. А передо мной предстала дива с точёной фигуркой, в белоснежной блузке и лёгком деловом костюме. Возраст тоже угадывался плохо. Сначала я опрометчиво причислила девушку к выпускницам колледжа, но потом поняла, что писательнице в районе тридцати.
Покончив с извинениями, Сьюзен заказала себе колу и гамбургер. Вот тут-то она и проявила свою американскую сущность! Подумать только: заказать колу и гамбургер в кафе на Елисейских полях, в самом сердце Парижа!
Очаровательная литераторша полувопросительно взглянула на меня. Я поняла, что теперь моя очередь:
— Сьюзен, ваша книга… Она потрясла меня до глубины души!
Совершенно искреннее признание.
Да, потрясала. Я даже сон потеряла из-за неё.
— Спасибо, мне очень приятно! Отклик читателей — это так важно, я очень ценю ваше мнение.
— Вы работаете в крупной компании в Нью-Йорке, правильно я поняла?
— Да, я работаю переводчиком. Компания международная, много документации на других языках. Я перевожу два миллиона страниц ежедневно, — засмеялась Сьюзен.
— О! Значит, вы говорите не только по-английски!
— Конечно. Ещё я знаю французский, испанский, итальянский и немецкий. А два года назад руководство рекомендовало мне также выучить русский. Боже, это невероятно сложный язык!
— Говорят, второй по сложности после китайского.
— О, да!
— Когда же вы успеваете писать книги?
— У меня достаточно свободного времени. Я недавно рассталась со своим партнёром… Творчество заполнило пустоту. И оно сильно отвлекает от собственных переживаний. Погружаешься в проблемы героев, а твои отходят на второй план. О них можно не думать какое-то время… — грустно вздохнула Сьюзен. Она взяла двумя руками с тарелки гамбургер и вонзила в его бок белые острые зубки. С противоположной стороны гамбургера показалась котлета — словно выглянула из убежища, вся в кетчупе и салатных ошмётках.
Минуту я наблюдала за девушкой, увлечённо поедающей национальный