Итак, Рокоссовский лишился самой боеспособной дивизии. С оставшимися силами он продолжил движение по намеченным маршрутам. Вместе со штабом корпуса Константин Константинович выдвинулся вперед на направление движения 35-й танковой дивизии, чтобы проследить за ее переправой через р. Горынь южнее Ровно. Начальник штаба генерал А. Г. Маслов выслал взвод саперов на машинах для подготовки командного пункта. Во время марша через огромный массив густо разросшихся хлебов, достигавших в высоту человеческого роста, Рокоссовский стал замечать, как то в одном, то в другом месте в гуще хлебов появлялись в одиночку, а иногда и группами странно одетые люди, которые при виде штабной колонны быстро скрывались. «Одни из них были в белье, другие – в нательных рубашках и брюках военного образца или в сильно поношенной крестьянской одежде и рваных соломенных шляпах, – пишет Константин Константинович. – Эти люди, естественно, не могли не вызвать подозрения, а потому, приостановив движение штаба, я приказал выловить скрывавшихся и разузнать, кто они. Оказалось, что это были первые так называемые выходцы из окружения, принадлежавшие к различным воинским частям. Среди выловленных, а их набралось порядочное количество, обнаружилось два красноармейца из взвода, посланного для оборудования нашего КП. Из их рассказа выяснилось, что взвод, следуя к указанному месту, наскочил на группу немецких танков, мотоциклистов и пехоты на машинах, был внезапно атакован и окружен. Нескольким бойцам удалось бежать, а остальные якобы погибли. Другие опрошенные пытались всячески доказать, что их части разбиты и погибли, а они чудом спаслись и, предполагая, что оказались в глубоком тылу врага, решили, боясь плена, переодеться и пытаться прорваться к своим войскам. Ну а их маскарад объяснялся просто. Те, кто сумел обменять у местного населения обмундирование на штатскую одежду, облачились в нее, кому это не удалось, остались в одном нательном белье. Страх одолел здравый смысл, так как примитивная хитрость не спасала от плена, ведь белье имело на себе воинские метки, а враг был не настолько наивен, чтобы не заметить их. Впоследствии мы видели трупы расстрелянных именно в таком виде – в белье[162]».

Штаб 9-го механизированного корпуса, продолжая движение, вышел к переправе через р. Горынь южнее Ровно. Паром не мог обеспечить по времени переправу частей 35-й танковой дивизии. Рокоссовский приказал командиру дивизии использовать мост у местечка Гоща. Затем штаб корпуса в сопровождении батареи 85-миллиметровых пушек продолжил движение. К концу дня 23 июня из рощи, находившейся в 3 км восточнее Здолбунова, внезапно появились пять танков противника и три автомобиля с пехотой. Батарея 85-миллиметровых орудий немедленно развернулась и изготовилась к бою, но противник его не принял и скрылся в роще. По приказу Рокоссовского штаб корпуса решено было развернуть севернее намеченного места.

Для розыска и установления связи с 19-м и 22-м механизированными корпусами, части которых должны находиться где-то впереди или в стороне от 9-го механизированного корпуса, Рокоссовский направил разведгруппы, возглавляемые офицерами штаба корпуса. С одной из таких групп выехал начальник штаба корпуса генерал Маслов. Вскоре разведывательные группы вернулись и сообщили, что части 22-го механизированного корпуса генерала С. М. Кондрусева движутся в направлении Ковеля и передовыми отрядами ведут бой севернее Луцка. 19-й механизированный корпус генерала Н. В. Фекленко в это время продвигался на Дубно. Генерал Маслов, также возвратившийся в штаб корпуса, доложил Рокоссовскому:

– Удалось связаться со штабом фронта. Генерал Пуркаев просил передать, что мы переходим в подчинение 5-й армии. Сосредоточиться следует в районе Клевань, Олыка.

– Что он сказал о положении на фронте?

– Ничего. Разговор сразу прервался – связь работает отвратительно!

Тем временем 20-й танковый и 10-й моторизованный полки 15-го механизированного корпуса генерал-майора И. И. Карпезо попытались нанести удар по противнику и овладеть Радзехувом. Однако атака не увенчалась успехом. 19-й танковый полк, застряв в болоте в районе Копты, Олеско, не вышел к указанному сроку на рубеж атаки. Части 37-й танковой дивизии вышли к р. Радоставка только к двум часам ночи 24 июня.

В штабе Юго-Западного фронта продолжалась работа по подготовке контрудара согласно директиве № 3. Вечером 23 июня состоялось новое совещание с участием членов военного совета фронта. Генерал Пуркаев подвел итоги боевых действий за первые два дня войны и дал оценку сложившейся обстановке. По его расчетам, утром 24 июня в контрударе смогут принять участие только 15-й и 22-й механизированные корпуса, да и то не всеми силами, так как в 22-м мехкорпусе в назначенный район успевает подойти лишь одна дивизия. Их могут поддержать 135-я стрелковая дивизия и 1-я противотанковая артиллерийская бригада, которые уже втянулись в тяжелые бои. На другие войска полагаться не приходится. 8-й механизированный корпус, уже проделавший большой путь под непрерывным воздействием авиации противника, все еще находился на марше из района Львова. Части 4-го механизированного корпуса брошены на отражение наступления врага на львовском направлении. 9-му и 19-му механизированным корпусам, по расчетам генерала Пуркаева, потребуется для подхода к полю сражения не менее двух суток. Части 31, 36 и 37-го стрелковых корпусов находились в 130—150 км, и их подход ожидался только через несколько дней. Таким образом, сил для контрудара сейчас слишком мало.

– Если мы так медленно будем подтягивать мехкорпуса, – вскипел член военного совета Вашугин, – через двое, трое суток от дивизий прикрытия ничего не останется.

– Мы предпринимаем все, что в наших силах, – сказал Пуркаев.

– Вот уже два дня воюем, а пока ни разу по-настоящему не ударили по фашистам. Нужно бить их! И не давать опомниться…

– Одного желания мало, – сухо возразил Пуркаев, – нужно бить противника с толком, а не сломя голову. Ну, нанесем мы удар сначала одним мехкорпусом, и то не одновременно всеми его соединениями. Вызволим, если удастся, окруженную дивизию, а корпус обескровим. Затем перейдем в наступление следующим корпусом и снова вызволим еще одну стрелковую дивизию. А дальше что?.. Враг о том и мечтает, чтобы разгромить наши корпуса поодиночке.

– Не можем же мы выжидать, когда дивизии на наших глазах гибнут, – мрачно проговорил Кирпонос. – Как вы, Максим Алексеевич, не можете этого понять?

– Я понимаю. – В голосе Пуркаева прозвучала досада. – Но нельзя жертвовать большим ради меньшего. Дивизиям нужно отдать приказ – пробиваться из окружения. А через два дня мы в глубине создадим мощные группировки и тогда с разных сторон нанесем такие удары по врагу, что ему не поздоровится. Ведь пять механизированных корпусов – это сила! А бросать их поодиночке – значит лить воду на мельницу противника.

– А мы и не будем бросать в бой механизированные корпуса поодиночке.

Генерал Кирпонос, водя по карте незаточенным концом карандаша, пояснил, что сейчас к району вклинения противника уже подошли и вступили в бой соединения 22-го и 15-го механизированных корпусов. 22-й мехкорпус совместно с 135-й стрелковой дивизией и при поддержке 1-й противотанковой артиллерийской бригады нанесет 24 июня удар по северной танковой группировке противника в направлении на Владимир-Волынский, на соединение с 87-й стрелковой дивизией. Одновременно 15-й механизированный корпус ударит с юго-востока по южной танковой группировке противника и соединится со 124-й стрелковой дивизией. Это будет, пояснил Кирпонос, первый эшелон. А несколько позже, с подходом 4-го и 8-го, а затем 9-го и 19-го механизированных корпусов, сила удара утроится.