по разным городам, за что и был арестован и сослан под гласный надзор полиции в Восточную Сибирь на три года. В 1904 году Шанцер подходил под высочайший манифест[72] и освобождался от гласного надзора полиции, но осенью того же года он подал письменное заявление о неизменности его политических убеждений и об отказе от милостей высочайшего манифеста. Будучи тем не менее освобожден по манифесту от ссылки и прибыв в Москву, он 7 декабря 1905 года был арестован в Москве на большой сходке местных руководителей революционного движения того времени и выслан под гласный надзор полиции в Енисейскую губернию на пять лет, откуда скрылся осенью 1906 года. В апреле 1907 года Шанцер был задержан в Петербурге на Финляндском вокзале под чужим именем и, когда заявил, кто он такой, был арестован и вновь сослан в Енисейский уезд. На месте ссылки Шанцер продолжал свою революционную работу, и это послужило к высылке в Туруханский край, откуда он бежал за границу. В 1909 году он входил в состав редакций «Социал-демократа» и «Пролетария» и закончил свою революционную деятельность вследствие тяжелой психической болезни.

Съезд также дал резолюцию о том, что ЦК должен иметь официальное представительство в думской фракции, должен сообщать фракции свои директивы и что все члены ЦК имеют право участвовать в заседаниях фракции с совещательными голосами; поручил Центральному комитету осуществить объединение с Армянской социал-демократической рабочей организацией, признав представленный ею и несколько измененный проект приемлемым, а также установил созыв в каждые 4–5 месяцев общепартийных конференций, постановления которых принимали бы обязательную силу лишь по утверждении их Центральным комитетом.

Съезд кончился. Кроме руководящих директив и организационного устава, партия получила вместо меньшевистского по своему составу большевистский Центральный комитет. Ленин и его друзья, сторонники революционизма в работе, сторонники централизма и сильной власти в партийной организации, встали во главе партии, что не могло не отразиться на дальнейшем периоде партийной жизни[73].

Государственной думой второго созыва и Лондонским съездом главным образом и обусловливалась в 1907 году работа партийных организаций на местах. Сперва шла предвыборная агитация в Думу и агитация, связанная с выборами на съезд, затем где можно было устраивались демонстративные проводы отъезжающих в Петербург депутатов, далее следовала агитация на почве необходимости посылать в Думу всевозможные наказы, письма, обращения и агитация на почве полученных от думской фракции директив.

Помимо этой деятельности, почти всюду замечался упадок настроения – аресты расстраивали работу партии. С января по июль были арестованы хорошо оборудованные партийные типографии в Риге, Киеве (2), Либаве, Томске, Варшаве (2), Москве (2), Одессе (2), Екатеринославе и Баку. Почти при всех этих типографиях было взято большое количество нелегальной литературы; гибли комитетские печати, подложные паспорта, терялись боевые припасы – оружие, пироксилиновые шашки и даже снаряженные бомбы (15 марта в Полоцке). В партии не хватало средств, литературы, людей, о чем партийные корреспонденты с грустью сообщали в большевистский «Пролетарий», страницы которого в то время полны были жалобами подобного рода. Когда же правительство энергично ликвидировало революционную работу думской фракции и Государственная дума второго созыва была распущена, упало и поддерживающее ее оживление, и партийная работа пошла еще хуже. Вследствие арестов во вторую половину года партия потеряла типографии в Екатеринославе, Харькове, Саратове, Калуге, Иркутске, Костроме (2), Царицыне, Киеве, Томске, Москве, а также лаборатории бомб в Баку.

Только Петербургская организация, где шли непримиримые фракционные распри, да Московская проявляли энергичную деятельность. Руководители первой выпустили прокламацию по поводу суда над социал-демократами, бывшими членами II Думы, и предлагали развить агитацию за выступление по этому поводу с протестом; они созвали ряд конференций, завершившихся реорганизацией местного комитета, и был проведен ряд резолюций в целях поднятия партийной работы. Московская же организация после роспуска Думы усиленно повела агитацию за революционные выступления, результатом чего явился ряд забастовок. Организация имела хорошую типографию, военно-техническое бюро, военную, финансовую и железнодорожную комиссии. Такая исключительная деятельность двух названных организаций объясняется тем, что на поддержку их Большевистский центр (БЦ) давал ежемесячно петербуржцам 1000 рублей и москвичам 500 рублей. С прекращением денежных выплат эти организации, как и везде в России, сошли на нет.

Но среди такого подневольного затишья партийной работы по местам часть социал-демократов из большевиков принимала деятельное участие в происходивших по России экспроприациях. После Лондонского съезда, воспретившего для партии экспроприации и террор, лидеры большевиков, не отказавшись принципиально от боевой работы, создали тайный для партии свой фракционный Большевистский центр во главе с Лениным, который и поддерживал тесные отношения с приверженцами боевой работы на местах. При его идейной поддержке на Кавказе, Урале и в некоторых других местах стали формироваться из большевиков так называемые «беспартийные дружины», которые и занимались экспроприациями и высылали часть награбленных денег Большевистскому центру. К этом периоду относится знаменитая экспроприация Тифлисского казначейства (200 000 рублей), участники которой были затем частью арестованы за границей при размене денег, что и повело к раскрытию перед партией этой сугубо подпольной деятельности большевиков и их сверхцентра.

Неудача при попытке воспользоваться награбленными деньгами и боязнь арестов при следующих попытках сбыта кредитных билетов заставили Центральный комитет выпустить постановление об уничтожении оставшихся «бумажек».

Тифлисской экспроприацией руководил большевик, армянин ТЕР-ПЕТРОСЯН Симон Аршакович по прозвищу «товарищ Камо», который до того времени уже принимал участие в устройстве 11 типографий, нескольких лабораторий бомб и многих мелких и крупных экспроприациях. Выполнив успешно тифлисское ограбление, что сопровождалось человеческими жертвами, Камо отправился в Финляндию, где находился Большевистский центр, представил часть денег и поселился у Ленина. В сентябре Камо был уже за границей под фамилией Мирского и закупал по поручению центра с Валлахом-Литвиновым оружие для ввоза в Россию, а в ноябре был арестован в Берлине с большим количеством взрывчатых веществ. Будучи посажен в тюрьму, Камо симулировал сумасшествие, подвергся испытанию и, признанный сумасшедшим, был выдан русскому правительству как невменяемый. Отправленный в Тифлис в лечебницу, Камо бежал, вновь принялся за революционную работу, был арестован и сослан по суду в каторжные работы, откуда вернулся при Временном правительстве. После большевистского переворота Камо занял видное положение среди советского правительства, состоял одно время военным комиссаром Петербурга и осенью 1921 года был убит за жестокость рабочими завода Лесснера[74].

Что касается награбленных в Тифлисе денег, то Ленин с Красиным, который являлся главным руководителем по финансовой части большевиков, поручили разменять часть билетов 500-рублевого достоинства Валлаху-Литвинову, называвшемуся тогда у них папашей. За этой операцией папаша Валлах-Литвинов и был арестован в Париже.

В этом же 1907 году Военно-техническое бюро