— Вам некуда бежать и негде спрятаться, — продолжал Робийярд. — И в качестве любезности я еще раз прошу: ради вашего же собственного блага разрешите мне и моим подчиненным взойти на борт вашего судна и взять тех двоих, что нам нужны.

— Это мое судно! — выкрикнул Пинникерс, ткнув себя пальцем в грудь.

— Тогда я прикажу дать залп, — предупредил Робийярд, отбросив хорошие манеры. — А также присоединю к этому заклинания, которые причинят судну разрушения, каких вы даже представить себе не можете. А потом мы все равно обыщем то, что останется от вашего корабля.

Похоже, Пинникерс немного испугался, но не сдался и продолжал самоуверенно усмехаться.

— Последний раз предлагаю вам сделать выбор, — с насмешливым почтением сказал Робийярд.

— Прекрасный выбор, ничего не скажешь, — буркнул Пинникерс. Он слегка махнул рукой, давая понять, что Робийярд и остальные могут ступить на палубу его судна.

Они довольно быстро обнаружили Крипса Шарки и Ти-а-Никника. Они также нашли весьма интересную вещицу у татуированного пирата: длинную трубку.

— Это духовое ружье, — пояснил Вайлан Миканти, передавая трубку Робийярду.

— Да, действительно, — согласился чародей, внимательно рассмотрев необычное оружие и убедившись в его предназначении. — Чем из него можно стрелять?

— Чем-нибудь маленьким, но конец снаряда должен быть такой формы, чтобы мог заполнить трубку, — сказал Миканти. Он взял трубку и дунул в нее. — Если предмет будет слишком маленьким и воздух пойдет мимо, эта штука плохо сработает, — пояснил он.

— Маленьким, говоришь, — задумчиво произнес чародей, оглядывая стоявшую перед ним парочку. — Вроде кошачьего когтя? С оперением на конце?

Миканти тоже поглядел на двух пиратов и угрюмо кивнул.

* * *

Вульфгар давно уже не ощущал боли. Он тяжело обвис на израненных, окровавленных запястьях. Мышцы спины и плеч задеревенели.

Боль, которую он сейчас испытывал, была такой сильной, что Вульфгар перестал сознавать, где находится. Однако это забытье не приносило облегчения, наоборот: варвар оказался в гораздо худшем месте, где муки были такие, что ни один смертный не мог бы их вынести. Вокруг него снова кружила соблазнительница, обнаженная, порочно красивая демоница. На него набрасывался глабрезу с клешнями вместо рук и методично отщипывал кусочки его плоти. И все время в ушах раздавался издевательский хохот Эррту, гигантского демона, который больше всего на свете ненавидел Дзирта До'Урдена и теперь вымещал свою злобу на его друге.

— Вульфгар? — донесся откуда-то издалека чей-то негромкий ласковый зов, непохожий на утробный голос Эррту.

Вульфгар понимал, что это ловушка. Эррту многократно мучил его этой пыткой, подлавливая мгновения глубочайшего отчаяния, на минуту окрыляя надеждой, чтобы потом бросить в глубочайшую бездну полной безысходности.

— Я разговаривал с Мориком, — продолжал голос, но Вульфгар уже не слушал.

— Он утверждает, что не виновен, — не отступал Дюдермонт, хотя Робийярд и пыхтел рядом. — Хотя этот пес Шарки и обвиняет вас обоих.

Вульфгар, стараясь не слушать, глухо зарычал, все еще уверенный, что это Эррту пришел мучить его.

— Вульфгар? — снова позвал капитан.

— Да бесполезно, — увещевал его Робийярд.

— Дай же мне хоть какой-то знак, друг мой, — продолжал уговаривать варвара капитан. — Мне нужны хоть какие-нибудь основания, чтобы я мог потребовать у судьи Яркхельда твоего освобождения.

Но Вульфгар продолжал утробно рычать.

— Скажи мне правду, — не сдавался Дюдермонт. — Я не верю, что ты в этом замешан, но я должен услышать это от тебя самого, чтобы потребовать честного суда.

— Он не может ответить, капитан, — вмешался Робийярд, — поскольку ему нечего сказать в свою защиту.

— Но ты сам слышал, что сказал Морик, — ответил капитан. Они только что были у Морика, и вор неустанно повторял, что они с Вульфгаром ни в чем не виноваты. Он заявил, что Крипс Шарки предложил очень большую цену за голову Дюдермонта, но они с варваром решительно отказались.

— Я слышал, как отчаявшийся человек рассказывает историю, шитую белыми нитками, — отозвался чародей,

— Можно было бы пригласить жреца, чтобы допросить его, — предложил Дюдермонт. — Многие из них знают заклинания, выявляющие всяческую ложь.

— Законы Лускана это запрещают, — ответил Робийярд. — Слишком многие жрецы преследуют свои цели в подобных дознаниях. Судья допрашивает заключенных своим способом, причем намного успешнее.

— Он их пытает, пока те не признаются в чем угодно, — насупился Дюдермонт.

— Зато есть результат, — пожал плечами Робийярд.

— Ему просто нужны исполнители для Карнавала.

— А многие ли из тех, кто в нем участвует, действительно невиновны, капитан? — прямо спросил Робийярд. — Даже те, кто не повинен в преступлениях, за которые их наказывают, имеют за плечами множество других.

— Это весьма странное представление о справедливости, мой друг, — сказал Дюдермонт.

— Но это жизнь, — ответил чародей.

Капитан вздохнул и поглядел на Вульфгара, по-прежнему лежавшего без движения и только рычавшего. Он снова окликнул варвара, даже подошел и похлопал его по боку.

— Ты должен убедить меня поверить Морику, — сказал он.

Вульфгар почувствовал легкое прикосновение суккуба, увлекавшего его в чувственный ад. Взревев, он подтянул ноги и ударил, правда, ошеломленного капитана он лишь зацепил, но этого хватило, чтобы тот, оступившись, упал спиной на пол.

Робийярд тут же метнул шар клейкой массы из своей волшебной палочки в ноги гиганту. Вульфгар отчаянно забился, но руки у него были скованы, а ноги плотно прилипли к стене, и от сумбурных движений только усиливалась боль в плечах.

Робийярд, разъяренно шипя, подскочил к нему и прошептал какое-то заклинание. Потом ухватил его за пах и пустил через тело варвара электрический разряд. Вульфгар взвыл от боли.

— Прекрати! — крикнул Дюдермонт, пытаясь подняться. — Хватит!

Робийярд круто развернулся с перекошенным от негодования лицом:

— Неужели вам еще требуется какое-то подтверждение, капитан?

Дюдермонт хотел осадить чародея, но не знал, что сказать.

— Давай уйдем отсюда, — наконец промолвил он.

— Лучше б мы сюда вообще не приходили, — буркнул Робийярд себе под нос.

Вульфгар снова остался один. Пока вязкое вещество не растворилось, висеть было не так больно. Однако вскоре варвар вновь тяжело обвис на цепях, и мышцы заныли от возобновившейся боли. И вновь глубокая, невыносимая черная тьма окружила его.

Он хотел бы целиком втиснуться в бутылку, чтобы крепкое пойло омыло его мозг и избавило от кошмаров.