покрывале лежит голая девочка полутора лет на вид. И плачет, плачет, заливается слезами и криком, не переставая. Её маленькое личико уже покраснели от напряга, а няньки, что над ребенком скачут, пытаясь сбить температуру, никак не могут её успокоить.

Король Запада хоть и имеет опыт лечения людей, но никогда они не были такими крошечными и не способными сказать, что их беспокоит. «Если силы чуть больше положенного приложить, то и сломать можно», — отчетливо понимает Кари. Решает начать с того, что снимает плащ, освобождая тело от скованности. В очередной раз радуется, что не надевал ничего приметного под него, лишь дорожные штаны и рубаху, не боится разрушить свою легенду. Затем моет руки в специальном тазу, используя душистое мыло.

Одна из нянек вскидывается:

— Это для Рие!

— Оно ей без надобности, а вот мне с дороги не помещает очистить ладони от грязи, прежде чем касаться особы королевских кровей, — возражает Кари, отлично понимая, что, если сейчас не установит свое главенство, то потом авторитет не заработает. Указывает девкам, что только и могут причитать, — принесите уксус с кухни, чистые простыни и полотенца. Откройте окна, здесь дышать нечем. У девочки обыкновенная простуда с жаром! — поняв, что его не услышали с первого раза, подгоняет, — живо!

Только после этого они разбегаются в разные стороны, словно тараканы. И через короткий промежуток времени перед мужчиной оказывается требуемое. Эли, поняв, что тот будет делать, спускает свою сестру с рук, усаживая на подушке на полу, а сама засучивает рукава драной поблекшей блузы и тоже моет руки. Затем подходит к Рие, присаживается на колени у кровати и начинает гладить ей животик, напевая колыбельную.

— Мама часто пела, чтобы успокоить мою сестренку, и это помогало, — отвечает на вопросительный взгляд лекаря, прерываясь на мгновение.

Кари смачивает полотенца уксусе, разведенном водой, щедро растирает девочку, а затем заворачивает в простыни.

— Теперь все идите вон, — говорит нянькам. Те выглядят недовольными, но больше не пререкаются. Эли он тоже отсылает. Сам же, устроившись рядом с принцессой, решает применить свои силы, — я-то знаю, мелкая, что у тебя не обыкновенная простуда. Что-то магическое налипло, словно слизь лягушки, — накладывает руки поверх головы, — да, вот оно. Какой-то менталитет решил подчинить тебя ещё до того, как начнёшь говорить.

И ему кажется, что он знает, какой именно. «Это уже за любые рамки выходит. На детях запрещено использовать магию, пока они не осознают себя, как личности», — негодование переполняет мужчину. И, пусть нити силы ещё тонкие, они есть. Это значит, что во дворце есть предатель, что служит Александру.

«Видимо, решил начать действовать по-настоящему», — вытягивает по-немногу чужое воздействие Раад, злясь на самого себя. И клянется, что обязательно разделяется с тем, кто использует в своих злобных планах детей.

Глава 34

Женщину, что привела Раада во дворец, оказывается, зовут Шайса лье'Вула. И она тоже является частью королевского рода Востока, просто бастард, пусть и признанный. Л'Валд с удивлением узнает, насколько бывает болтлива прислуга, просто пройдясь по коридору в поисках своей комнаты — её ему выделили, как уважаемому работнику, что облегчил самочувствие малышки-принцессы.

После нескольких дней скитаний по лесам, степям, ледяной и песчаной пустыням, чужим домам и тавернам, появление собственной спальни мужчина воспринимает как дар матери-прародительницы. Пусть и небольших размеров да и расположение не совсем удобное — на первом этаже недалеко от кухни — но зато чистая, светлая и со всем необходимым. Расположившись в ней, Раад наконец-то получает возможность не просто умыться водой из таза, а ещё и принять ванну. Едва заканчивает, как в дверь стучат, и уже знакомый голос Эли спрашивает, не принести ли ему еды:

— Как раз ужин готов. Все слуги сейчас кушают.

— Пожалуйста, — выходить из своей маленькой крепости мужчина не хочет. У него из всех желаний сильно одно — отдохнуть от неприятностей хотя бы пару часов, восстановив тем самым душевное равновесие.

— Я уже принесла, — тихий смущенный голос едва слышен.

«Ещё одна дева на мою голову. Спокойствие, только спокойствие», — принимает он у неё поднос, на котором аккуратно расставлены тарелки. Все блюда мужчине не знакомы, и он даже не знает, с чего начать. Эли, поняв, что тому нужна помощь, решает ненавязчиво показать.

— Это кракс, овощ, в виде пюре надолго насыщает, — указывают на густой консистенции жидкость болотно-зеленого цвета. Затем на кусочки чего-то розового и желтого, — фруктовая нарезка. Местный одомашненный кактус. Отлично освежает после жары.

— А вот это на мясо похоже, — указывает пальцем Кари на жареные кусочки в соусе.

— Да, скорпионов, — догадливость лекаря девушке явно нравится. — Не смотрите, что так мало. Оно очень питательное.

Пока едят, не болтают, но после мужчине становится все-таки интересно, какая нужда привела такую молодую и красивую девушку в качестве обслуги во дворец, ещё и с младенцем на руках. Что же произошло? Задаёт ей вопрос, беря в руки чашку с холодным чаем.

— Мои родители были ремесленниками. Видели нити Магии и могли с ними работать, поели амулеты. У меня такой силы нет. Поэтому, когда они погибли во время бури, осталась ни с чем. Лишь малышка у меня. Деньги быстро кончились, дом содержать не могла, вот и пошла в наемные работники, с проживанием.

— Ты себя недооцениваешь, — вспоминает момент с колыбельной Кари, — пусть и слабая, но Магия в тебе имеется. Она высвобождается, когда ты поешь. Рие сразу стало лучше, когда она начала слушать.

— Правда? — удивлённо распахивает глаза нянька. Даже руки у неё начинают подрагивать от возбуждения. — Как-то не верится. Почему же тогда камень в храме не среагировал? Ой, — поняв, что сказала что-то не то, лишнее, зажимает рот ладонью.

— Нет уж, говори, — ничего ни о каких камнях мужчина не знает, и теперь ему жизненно необходимо восполнить мысленную библиотеку. — И не волнуйся, дальше меня эти знания не уйдут. Раз я стал новым лекарем королевской семьи, о таком мне однозначно надо иметь представление.

Эли молчит некоторое время, все ещё не решаясь, но все-таки заговаривает, пытаясь изложить мысль как можно менее запутанно.

— В каждом городе или деревне нашего великого государства есть свой храм, где Оракулы ведут службы