Лошадь прилетела и с треском врезалась в землю всего в нескольких ярдах правее Каспара.

Переведя дух и перевалившись на бок, он оперся о землю и с трудом сел.

– О-о… – непроизвольно вырвалось у Каспара. Никакого сарая больше не существовало, не осталось даже намека на его стены. Разбитый в щепу горбыль и дранка с крыши были разбросаны на сотни ярдов вокруг среди неподвижных тел армии разбойников. Земля на возвышенности была взрыхлена, на лугу сорван дерн, а кое-где в ямках проступила вода.

Недалеко от Каспара на земле сидел пригорюнившийся Лакоб. Он почти не пострадал, лишь слегка обгорела одежда, но сумка с корешками снова была при нем.

– Лакоб… – позвал Каспар хрипло и закашлялся. Во рту чувствовался привкус крови. – Лакоб!

Каспар с трудом поднялся, чуть пошатнулся, но все же устоял. Он осмотрел себя – на одежде были прожженные пятна, из бедра торчала толстая заноза, и кровь из раны стекала в сапог. Выдернув ее, Каспар снова позвал:

– Лакоб!

Однако тот продолжал что-то бормотать, то ли не слыша, то ли не обращая на окрик внимания.

– Ну и ладно…

Каспар принялся шарить вокруг, без меча он чувствовал себя голым.

– Вот ты где, дружище… – Потянув за рукоять, Каспар вытащил невредимый меч, улыбнулся и тут же схватился за лицо – оно было одним сплошным ожогом, и улыбка вызвала резкую боль. Осторожно проведя по лицу перчаткой, Каспар зачем-то ее понюхал – пахло паленой шерстью.

– Хозяин!

Каспар обернулся: прихрамывая, с куском обгорелых вожжей в руках к нему шел Рыпа.

– Моя лошадь и телега, хозяин… Их нет…

– Вон твоя лошадь, – сказал Каспар, указывая на останки прилетевшей ломовой, и отправился поискать хоть какое-то снаряжение.

Ему попался присыпанный землей Бабушкин Звон, снаружи белела испачканная кровью повязка.

– Вот и отмучился, – философски изрек Каспар и собрался идти дальше, но раненый застонал. – О, цел! – Каспар взял Бабушкиного Звона за плечи и приподнял, чтобы тот сел.

– На каком мы свете, хозяин? – спросил пострадавший, глядя на Каспара затуманенным взором.

– Я еще сам толком не разобрался, но, похоже, нам повезло.

Оставив раненого, Каспар двинулся дальше. Пробираясь среди мусора, взрыхленной земли и перешагивая через изуродованные останки, он увидел перевернутую телегу с уцелевшими колесами. Лошадь лежала рядом, ее глаза были открыты, а по коже, от ушей до хвоста, пробегали быстрые судороги – животное было в шоке.

Каспар осторожно ощупал ноги лошади, у бедняжки было несколько ожогов и ссадин, однако кости остались целы. После недолгих уговоров Каспару удалось привести животное в чувство и заставить его подняться.

Вскоре ему на помощь пришли Лакоб и Рыпа, вместе они поставили на колеса телегу, собрали разбросанный груз, в том числе и ящик с чудо-оружием.

Одеяла, галеты и котел были на другой, пропавшей телеге, здесь же нашлись солонина, несколько комплектов одежды и пара тюков крашеной шерсти.

Вторую телегу найти так не удалось, а вместе с ней и привязанных к ней двух мардиганцев. Зато отыскались Котлета, Красавчик и Свинчатка. Дольше всех отсутствовал Слизень, но вскоре и он нашелся, приведя с собой двух мардиганцев.

Нашлись два мешка овса, они слегка разорвались, но почти ничего не просыпалось. Арбалета осталось два, мечи все были на месте.

После такой встряски Каспар с трудом определил нужное направление. Помогая друг другу, отряд кое-как погрузился в седла, и укороченный обоз двинулся по дороге в обратном направлении.

Они проехали с полсотни ярдов, когда среди кочек вдруг поднялся окровавленный разбойник.

– Где этот Йоган?! Где этот Йоган?! – несколько раз прокричал он, потрясая кривым тесаком, и, не дождавшись ответа, рухнул на землю.

– Эк его проняло, – покачал головой Рыпа. – Йогана ищет…

– Это, бабушкин звон, друг его, наверное, – предположил лежавший на телеге раненый.

– Наверное.

– А мне очень и очень стыдно, – простонал Лакоб через некоторое время.

– Ты о чем? – спросил Каспар, тупо глядя на дорогу.

– Я вас едва не убил!

– Пустяки, мужичина! – отозвался спереди Красавчик. – У нас обгорели задницы, и это неприятно – в седле сидеть больно, зато мы живы.

– Да, а деревенских по всему болоту разметало, – заметил Рыпа.

– Мне только арбалеты жалко, – вздохнул Слизень. Он теперь ехал в седле, а оба уцелевших арбалета были спрятаны в седельной суме.

– А у меня кровь больше не течет, остановилась кровь, братцы! – обрадованно сообщил Бабушкин Звон.

– Значит, ты не от этого помрешь, – сделал вывод Свинчатка.

Выехав на большую дорогу, они остановились, чтобы поправить седельные сумки и ровнее уложить спасенное имущество. Потом перевязали Бабушкиного Звона, в чистой стоялой луже набрали воды, чтобы умыться самим и дать попить лошадям.

После получасового перерыва отправились дальше.

– Миль через пять должен быть трактир, – сообщил Каспар. – Так что останавливаться до него не будем.

Все оживились: поесть настоящей горячей еды под крышей – что могло быть лучше?

Каспар не сказал, что трактир был сожжен, ведь на бойком месте могли построить и новый.

Чем дальше отряд продвигался на север, тем скорее попадал в объятия поздней осени. Возле Ливена они видели зеленую траву и зеленые вперемешку с желтыми листья, а здесь вся трава уже побурела, а деревья стояли голые.

На смену державшейся с утра ясной погоде пришли тяжелые тучи. Одна за другой они ненадолго перекрывали солнце и сеяли мелким холодным дождем. Одежда намокала и тяжелела, Каспар уже и сам мечтал, чтобы поскорее показался трактир.

Пару раз в перелесках мелькали какие-то люди, однако, завидев всадников, быстро прятались. После пережитого отряд был готов ко всему: Слизень держал наготове заряженный арбалет, а раненый Бабушкин Звон настоял, чтобы Каспар перетянул ему уцелевший после грома и огня лук, и теперь у него тоже было оружие – с четырьмя последними стрелами.

Помимо густых зарослей терновника, где могла скрываться засада, Каспар обращал внимание на обочины дороги – именно здесь попадались предупреждавшие о разбойниках знаки: то разбитое колесо, то клочок одежды иди сколотый наконечник стрелы. От заметных улик разбойники старались избавляться, но оброненную вырванную «с мясом» пуговицу зачастую не замечали. Пока что обочины «молчали», и вскоре Каспар узнал пустырь, на котором когда-то к его отряду пристал местный мужик с возом лозы. Он просил провести его через организованную трактирщиком заставу.