– Серьезно? – он сильно удивляется.

– Да, – я вдруг ощущаю спокойствие и уверенность. Я приняла правильное решение. – Я давно этого хотела. Стать матерью. Мне очень интересно.

– Это круто, Джози. Уверен, что ты будешь отличной мамой, – говорит он искренне, но в его голосе слышатся вина, жалость… и, кажется, снисхождение, – я рад, что мы наконец все выяснили.

– Спасибо, Уилл, – я одновременно тронута и чувствую себя оскорбленной.

Честно говоря, его обиженное молчание радовало меня больше сочувствия. Я придумываю, что бы сказать еще, что-то вроде «я понимаю, что хочу завести ребенка, который должен был родиться у нас, если бы мы остались вместе». Но тут я слышу шум в коридоре и понимаю, что у меня нет времени. Еще через мгновение дверь распахивается, и я вижу личико Эди.

– Ладно, мне пора. Мои детки вернулись. Твой ребенок, точнее. Мой класс…

– Хорошо, – он еще немного медлит. – Спасибо за звонок, Джози. Мне это важно.

– Тебе спасибо, Уилл. Не забывай, что ты не должен плохо себя чувствовать.

После работы я иду домой и застаю Гейба на террасе с девушкой. Как обычно, она миниатюрна на грани истощения, но на этот раз блондинка, а не брюнетка. Они играют в «Уно», пьют пиво из замороженных кружек и смеются. Секунду я смотрю на них, пытаясь вспомнить девушку, но не могу.

– Привет, – кричу я через дверь.

– Привет, – Гейб оглядывается через плечо и говорит неожиданно весело, – присоединяйся.

Я раздвигаю двери и выхожу на террасу.

– Познакомься с Лесли, – говорит он.

– Очень приятно, – я улыбаюсь и решаю, что она очень мила. И очень юна.

– Привет. Ты, наверное, Джози, – она поднимает огромные очки-авиаторы и широко улыбается. У нее огромные зубы, но это довольно красиво. – Я много про тебя слышала.

– И я, – вру я, оценивая ее наряд, – очень женственный белый топ на завязках и вытертые джинсы-бойфренды.

Она смеется, как фея Динь-Динь, а Гейб мрачно смотрит на нее, а потом на меня.

– Что смешного? – не понимаю я.

– Мы познакомились вчера.

– Окей, – я пожимаю плечами, – сдаюсь.

Она снова смеется:

– А ты отличная соседка, если готова его прикрывать.

– Ну да, – я поднимаю бровь, глядя на Гейба. Слово «соседка» вместо «друг» от меня не укрылось. – Стараюсь.

И тут она кидает на стол джокер, кричит «уно» и «зеленый».

– Сучка, – бурчит он, показывая зеленую двойку, – сдаюсь.

– Пятый раз подряд, – она сияет.

– Только не играй с ним в нарды, – предупреждаю я, – за двадцать лет я его ни разу не обыграла.

– Вы двадцать лет знакомы?

– Дольше. С детства. Но подружились только в колледже.

– Понятно, – она кивает и накрывает его ладонь своей.

Я жду, что он потерпит это примерно секунду, а потом отдернет руку, но вместо этого он нежно пожимает ее ладонь. Для Гейба это приравнивается к публичному выражению чувств.

– Где вы познакомились? – спрашиваю я, пытаясь вспомнить, где Гейб был вчера.

– В «Иберийской свинье». Я ходил к Дейлу на день рождения.

– Понятно, – как они за двадцать четыре часа прошли путь от дня рождения до игры в «Уно» у нас на террасе?

Но Гейб держит ее за руку и глупо улыбается, так что я начинаю подозревать, что случилось между этими двумя событиями.

– Итак, Лесли, – я стараюсь не замечать, что лишняя тут. Обхожу их стулья и сажусь на верхнюю ступеньку. – Чем ты занимаешься?

– Я учусь. В Колледже искусств и дизайна.

– На дизайнера одежды? – я изучаю ее открытые эспадрильи серебристого цвета. Ногти выкрашены в темно-синий.

Она качает головой.

– Нет. Нарративное искусство. Но я люблю моду.

– Ясно, – киваю я.

– Ты хоть знаешь, что это такое? – Гейб подкалывает меня второй раз.

Я мрачно смотрю на него, а она смеется и говорит:

– Он сам не знает.

– Извини. Я правда не знаю, – отзываюсь я. – И что это такое?

– Ну, в широком смысле это вид искусства, который использует изображения, чтобы рассказывать истории.

– Типа комиксов?

– Например. Хотя лично я занимаюсь анимацией.

– Круто, – киваю я.

– Лесли только что получила работу в «Пиксар». Она будет заниматься новой «Историей игрушек».

– Здорово.

– Да. А еще мы обе любим детей, – говорит она. – Гейб рассказывал, что ты учительница.

– Да. Преподаю в первом классе, – интересно, почему моя работа начинает казаться мне такой ничтожной?

Я напоминаю себе, что важнее хороших учителей разве что врачи. Но даже врачам нужны учителя.

– Здорово! – она преувеличенно радуется, и это только укрепляет мои подозрения.

– Спасибо. Мне нравится моя работа. А где находится «Пиксар»?

– В Эмеривилле, в Калифорнии. Между Оклендом и Беркли.

– То есть ты скоро переедешь? – почему я хочу, чтобы она убралась поскорее?

– Не раньше лета. Я еще доучиваюсь.

Я улыбаюсь и киваю. Вопросы у меня заканчиваются.

– Ладно, играйте шестую партию, – я указываю на стол, встаю и иду к двери, – Лесли, удачи. Я за тебя.

В следующий раз я вижу Гейба через два дня, когда мы случайно сталкиваемся на парковке. Я собираюсь в спортзал. Он приодет, насколько это вообще для него возможно.

– И где ты был?

– У Лесли, – улыбается он.

– И что там? Ты уже влюблен?

– Мы меньше недели знакомы.

– Да, но ты только что провел с ней три ночи подряд.

Я не понимаю, почему меня это так бесит, – у Гейба всегда была куча девушек и романов.

Он ухмыляется и пожимает плечами.

– Господи, – я закатываю глаза, – у вас уже был секс?

– Не твое дело, – беспрецедентный случай.

Это означает не только, что секс был, но и что она ему по-настоящему нравится. Обычно он мне все рассказывает.

– Сколько ей лет? Или это тоже страшная тайна?

– Двадцать семь.

– Двадцать семь? – переспрашиваю я, хотя совершенно уверена, что его предыдущая девушка была моложе. – Сейчас догадаюсь… Она очень умная для своего возраста?

– Да. Она умная, талантливая и мотивированная. Ты вообще знаешь, как трудно устроиться в «Пиксар»?

– Как?