Олег Иванов, уже пряча в карман ручку и записную книжку, в которой он быстро пометил номер скрывшегося из вида «Ниссана», шумно выдохнул скопившийся у него в легких за последние две-три минуты избыток воздуха и, как-то сразу обмякнув, немного сполз вниз по велюровой обивке и, разведя колени в стороны, слегка развалившись и откинув назад голову, замер в неподвижной позе на своем заднем сиденье. Правда, это состояние расслабленности длилось очень недолго. Буквально через десять-двадцать секунд он снова с сосредоточенным видом и в собранной позе склонился над возвращенным им в раскрытое состояние экраном ноутбука и в покадровом режиме отыгрывал назад зафиксированный им чуть ранее в цифровой памяти компьютера небольшой эпизод чужой частной жизни под названием «утренний выход из дома на улицу». То уменьшая, то увеличивая изображения каждого вновь появляющегося на мониторе кадра и придирчиво сравнивая предстающие его взору детали, элементы и характерные особенности фигуры, лица, одежды, макияжа, всего внешнего облика запечатленной персоны с полученными от «Мармона» описаниями, Олег еще и еще раз убеждался в том, что укатившая в перламутровой «Микре» дама является не кем иным, как той самой «Матреной», попавшей с легкой руки вышеупомянутого «Мармона» в оперативную разработку российской внешней разведки. Значит, агент ничего не напутал и не соврал: женщина, представившаяся ему как Хелен Мэтью, действительно проживала в доме номер 37 по улице Виталь или, по крайней мере периодически, его посещала, оставаясь там на ночь. Таким образом, первый шаг в ее установке, с божьей помощью, был сделан. Эх, сейчас бы сделать еще и второй – выяснить, постоянно ли она проживает в этом доме и как давно. Но как это осуществить – вот вопрос.

В это время боковым зрением, через затемненное стекло машины, Иванов увидел, что дверь подъезда снова распахнулась и на крыльце медленно появилась худощавая и невысокая фигура мужчины, в коротковатом светлом плащике и темном берете, и за ним тут же, следом, правда, не вышла, а только наполовину выглянула наружу фигура женская, еще ниже его ростом, но только значительно полней. Олег мгновенно, снова, почти автоматически работая обеими руками, с помощью компьютера перевел камеру в режим «слежение» и одновременно немного, всего на сантиметр или, от силы, на полтора, опустил вниз все то же правое боковое заднее стекло. Приблизив к себе изображение о чем-то оживленно беседующей на крыльце подъезда пары, он, прежде всего, сконцентрировал свое внимание на фигуре женщины, облик которой показался ему чем-то знакомым. Точно, он вспомнил: вчера эта же самая толстая мадам с жиденькими соломенными волосиками, подобранными сзади в пучок, в длинном вязаном жакете где-то в обед покидала этот же подъезд в накинутом на плечи пальто, и спустя минут сорок ускоренным шагом в него возвращалась, неся с собой какой-то небольшой сверток. А не «консьержит» ли она в этом самом подъезде? Очень даже похоже.

Тем временем господин в беретке, который, как оказалось при ближайшем рассмотрении, был в весьма преклонных летах, видимо, посчитав, что он уделил уже достаточно внимания своей словоохотливой собеседнице, вежливо с ней распрощался и, осторожно спустившись с крыльца, неторопливо направился к стоящему прямо перед массивным темно-синим «Рено Эспасом» старенькому белому «Опель Кадетту». Забравшись в машину, он некоторое время (чересчур долгое, по мнению сидящего в «Рено» оперработника), непонятно чем занимаясь, проковырялся в салоне и затем, заведя, наконец, свой «Кадетт», осторожно, как это обычно делают или еще неопытные, или слишком старые водители, тронулся с места и не спеша покатил в сторону авеню Поля Думе. Дама, с которой он перед этим разговаривал, все это время стояла на крыльце и внимательно наблюдала за действиями своего недавнего собеседника, а в момент его трогания с места даже помахала ему рукой, что, впрочем, водителем «Опеля» было, по всей видимости, полностью проигнорировано.

Проводив взглядом скрывшуюся за плавно закрывающейся массивной дверью полную фигуру в вязаном жакете, Олег Иванов с задумчивым видом, медленно и даже как бы механически опустил палец на кнопку пуска и погасил мерцающий блеск экрана, погрузив при этом в темноту порядком поднадоевшие ему уже за эти два дня очертания центрального подъезда дома номер 37 по улице Виталь; затем так же медленно опустил вниз откинутую верхнюю часть корпуса ноутбука и, наклонившись вперед, оперся локтями на колени и прислонился лбом к задней части спинки расположенного перед ним сиденья. Надо было немного осмыслить происходящее. Итак, в принципе, свою основную миссию он выполнил. Пресловутая «Матрена» им в конечном итоге обнаружена, опознана и зафиксирована в самых разнообразных видах и ракурсах. Предполагать, что из этого подъезда может в дальнейшем появиться дама, еще больше подходящая под имеющееся описание, было бы наивно и глупо. Следовательно, по всем законам жанра, надо было поскорее перебираться на переднее сиденье и, внимательно оглядевшись по сторонам, делать отсюда ноги, а точнее, приводить в движение колеса уже и так достаточно примелькавшегося на этом месте громоздкого темно-синего минивэна. Но Олег по-прежнему медлил. У него в мозгу сейчас, словно какие-то занозы, засели и неуемно свербили две не дающие покоя мысли.

Первая из них была связана с маленьким прямоугольным кусочком плотной белой бумаги, который предположительно находился в данный момент под днищем его «Рено». Пусть это с точки зрения последующей разработки «Матрены», и мог, весьма вероятно, быть абсолютно никчемный предмет, тем не менее, нельзя было исключать возможности того, что от него в дальнейшем могла потянуться какая-нибудь интересная ниточка.

Вторая мысль была посложней и посерьезней, и на нее Иванова навела «нарисовавшаяся» несколько минут назад на крыльце подъезда его предполагаемая консьержка. А что, если попытаться вступить с ней в контакт и, направив диалог в нужное русло, выудить какие-нибудь новые, дополнительные сведения о недавно покинувшей дом медноволосой дамочке в персиковом манто. Разумеется, с одной стороны, все это пахло засветкой. А с другой, чем черт не шутит? В принципе, он, конечно, не имел права не только идти на такой рискованный самовольный поступок, но и даже думать о нем. Подобные мероприятия осуществлялись только после получения соответствующей санкции и предварительной тщательной проработки всех деталей операции, и прежде всего «легенды» проводящего ее оперативного работника. За инициативные же подобные действия обычным нагоняем, который он вчера получил от начальства за то, что оставил машину здесь, возле дома, в этом случае уже вряд ли можно было бы отделаться. За такие вещи могли взгреть так, что мало не покажется. Но Олег уже почувствовал азарт, даже не азарт, а скорее кураж, какую-то внутреннюю убежденность в том, что надо рискнуть, попробовать, ковать железо, пока оно горячо, а там – будь что будет, победителей не судят. Самая главная проблема сейчас заключалась в том, что для того, чтобы гладко вступить в контакт и успешно из него выйти, нужна какая-то более-менее правдоподобная легенда и предлог.

Он на полную мощь включил свой мозговой процессор, которому предстояло поработать не только очень интенсивно, но еще и в ускоренном режиме в поисках наиболее подходящих зацепок и поводов для предстоящего контакта. В голове молодого разведчика замелькал какой-то калейдоскоп неупорядоченных разрозненных мыслей, воспоминаний, догадок, фрагментов чего-то уже виденного и того, чего он никогда и ни при каких обстоятельствах, даже при всем своем желании, не мог увидеть.