– Жалеешь? Нет, не стоит жалеть, – буркнул он. – В таком случае мы можем просто обо всем забыть. И все! – Ванька пожал плечами и потопал вниз, не оглядываясь.

– А ты что, к Ане не пойдешь? – удивилась Женька.

– Я не в настроении, – буркнул Ванька и перепрыгнул сразу через несколько ступенек.

Женька постояла, а потом пошла за ним. Забыть обо всем? А что – не такая уж плохая идея.

* * *

Олеся собиралась прийти пораньше и помочь Анне с пирогами. Не то чтобы она считала, что Анна не справится с пирогами сама. Или что она, Олеся, и в самом деле способна быть хоть сколько-нибудь полезна в этом вопросе. По большому счету, она не имела и минимальных навыков в замешивании теста и вылепливания пирожков. А уж если она принималась мыть посуду, то часть ее обязательно оказывалась разбитой. Но к Анне должен был приехать Олег – бывший коллега ее покойного мужа, в честь которого, собственно, и затевались пироги.

– Ого, пироги? Это так серьезно? – пошутила Олеся, и ее интерес к предстоящей пятнице возрос десятикратно. Она решила выйти часиков в пять, чтобы по дороге заехать в косметический магазин – купить новый маскировочный карандаш. Есть везунчики, чья кожа нормально переносит театральный грим, но Олесина кожа после каждого применения этого «толстого слоя шоколада» выдавала непредсказуемую, каждый раз разную и каждый раз неприятную реакцию.

В общем, Олеся честно хотела прийти к Анне, как и обещала. Она даже захватила с собой коричневый фартук с изображением Микки-Мауса, который остался у нее после ее участия в каком-то кулинарном шоу. Вся массовка появлялась и исчезала со сцены в таких вот фартуках, которые потом разрешили забрать себе. Олеся подумала, как же много уже на ее счету всяких бессмысленных копеечных шоу, разных безобразных утренников и рекламных акций. Звездная жизнь, которая когда-то мерещилась ей за каждым изгибом длинной, как змея, электрички, оказалась такой тусклой…

– Ты опять уходишь к Анне? – спросил Померанцев, бесшумно возникая в дверном проеме.

Он стоял в бежевых шортах, без майки, загорелый, небрежно прислонившись к стене, и улыбался.

– Не хочу тебе мешать, – пробормотала она, не отрывая глаз от его смеющегося лица. Она смотрела на него, точно кролик на удава.

– Останься. Я уже не хочу ничего писать. Я устал, – пробормотал Померанцев так, что сердце Олеси ухнуло куда-то вниз, а горячая волна пробежалась в обратном направлении, обожгла лицо, затруднила дыхание.

– Ты правда хочешь, чтобы я осталась? – прошептала она, чертыхаясь про себя.

Померанцев всегда наслаждался тем, что расстраивал все ее планы. Он хотел, чтобы она рассорилась с подругами, рассталась с продюсерами и послала подальше знакомых режиссеров. Он любил, когда она сидела дома одна, разбитая и несчастная. Когда она смотрела только на него все двадцать четыре часа в сутки. Однако, если ему удавалось этого добиться, он тут же начинал тяготиться ее присутствием и отталкивать ее от себя.

– Сделай мне массаж, у меня спина болит. – Он с улыбкой повис на турникете в коридорчике, потом спрыгнул и протянул Олесе руку. Она медлила, что тут же взбесило его, конечно же. – Неужели твои подруги для тебя важнее нас? – нахмурился Максим.

– Я обещала помочь.

– Иногда мне кажется, что я зря вернулся, – пробормотал он. – Ты слишком изменилась, тебя уже не привести в норму.

– Меня не надо приводить в норму, со мной все в порядке. – Олеся покачала головой. Удав подползал и собирался заглотить добычу.

– Ты думаешь? Ты всерьез считаешь, что та жизнь, которой ты живешь, – это «все в порядке»? Не смеши меня.

– Я не смешу тебя. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я все бросила? А потом ты сам меня бросишь? – возмутилась Олеся.

Максим нахмурился и ушел в гостиную, давая понять, что разговор окончен. Все разговоры с ним были, как и этот, бессмысленными и обрывочными, неясными и изматывающими.

– Куда ты уходишь? – крикнула Олеся и, конечно же, побежала за ним.

– Я не собираюсь терять с тобой время. Если ты сама не понимаешь…

– Чего? Чего я не понимаю? Ты всегда говоришь это, но неужели нельзя просто сказать прямо – что ты имеешь в виду? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Как ты хочешь, чтобы мы жили дальше?

– Иди. Иди к своим подругам, – Максим сел за компьютер и включил экран. Разговор был окончен.

– Максим, зачем ты опять? – Губы у Олеси дрожали. – Ну, хочешь, я останусь.

– Мне все равно. – Он пожал плечами. – Извини, я еще поработаю, ладно?

– Ты не уйдешь? Не уйдешь, пока меня нет? – вдруг испугалась Олеся, потому что все это было – именно об этом. Каждый раз, когда она осмеливалась ослушаться его, он исчезал или терзал ее каким-нибудь еще способом, которых у него имелся миллион. Все, чего он хотел, – это чтобы его мышка оставалась в мышеловке и он мог вволю наиграться с ней.

– Я пока не знаю. Зачем мне тут оставаться? – пробормотал Максим как бы про себя.

О, конечно, она осталась. Следующие полчаса Олеся сидела на краю дивана рядом с Максимом и уговаривала его простить ее. Кто бы еще знал за что. Потом она делала ему массаж, потом он вдруг расщедрился и рассказал Олесе, что его книга будет своего рода новым жанром – он соединит философскую притчу и научную фантастику – так никто до него не делал.

– Это здорово! – заверила его Олеся, радуясь тому, что он открылся ей хоть в чем-то.

Максим осекся и замолчал. О том, что Олесю ждет Анна, они больше не вспоминали, Олеся не делала никаких попыток уйти. Она говорила себе, что Анна все поймет и не осудит, даже если и не одобрит. Она – не Нонна, она тоже знает, что такое – любить кого-то вот так, на грани сумасшествия. Олеся злилась на себя, но что поделать – ее любовь была далеко за линией нормы, была наваждением, порчей, заговором. Нонна считала, что Макс ее приворожил. Может быть, она и права, но никто еще не смог снять эти чары с ее сердца. Любовь зла.

– Ты не инопланетянин, нет? – Олеся лежала рядом с Максимом и смотрела, как он курит, думая о чем-то своем. – Почему я так люблю тебя?

– Ты бы хотела меня разлюбить? – заинтересовался он, повернулся к ней и долго изучал ее лицо.

– Больше всего на свете, – кивнула она.

– Но у тебя нет шансов, ты будешь меня любить, пока я не решу, что готов тебя отпустить, – сказал он ей и провел ладонью по ее лицу, по волосам, потом по спине. Олеся вздрогнула и изогнулась, как кошка.

– Это будет очередной конец света. – Она потянулась к нему и поцеловала, прижалась к его плечу щекой. Было что-то такое в нем, что, даже просто находясь рядом с ним, Олеся чувствовала себя счастливой. Нет, не счастливой – больше, опьяненной, теряющей сознание от наслаждения. Она могла бы лежать рядом с ним вечно.

– У тебя звонит телефон, – бросил Максим, вставая с дивана.

Олеся закрыла глаза и посчитала до трех. Раз, два, три. Она протянула руку к аппарату, проклиная того, кто нарисовался так не вовремя. Максим выскользнул из ее круга, и дурман тоже отступил, оставив после себя чувство пустоты и странное похмелье. Жизнь с Максом иногда походила на жизнь на необитаемом острове – весь мир исчезал, сужался до размеров ее квартиры, и возвращаться в реальность каждый раз было непросто, на это требовались энергия и усилия. Номер на экране был незнакомым. Не Анна. Уже хорошо.