Она сказала, что ее отец был известным поэтом, и она хотела разыскать его до того, как полиция разыщет ее. Я сказала ей: Так иди. Иди.

Я не могу сесть в тюрьму, сказала она. Я убью себя, прежде чем сяду. Он очнется. Он жив!

Я не виню ее за побег – я сама ее отправила. В последний раз я видела Джастину такой же, как и в первый – она бежала по переулку. Я видела, как поднимаются ее тонкие ноги, как снова рвется юбка, отталкиваются от земли каблуки.

А потом – никому не рассказывайте, но потом:

Я вдыхала свою жизнь в рот мистера Уоллеса. Я оживляла его пьяной сердечно-легочной реанимацией. Я отрезала кусок своего белого платья ножом, забинтовала рану, кровь из его сердца текла у меня по рукам, а я все прижимала к ране самодельный жгут из белой материи.

Я вдыхала жизнь в мистера Уоллеса, хотя должна была убежать с Джастиной, и смешно, что я это делала, ведь, в конце концов, он был мой враг.

Отец проносит мне ивовую кору в рукаве фланелевой рубашки. Говорит, что это жаропонижающее. Он рассказывает, что посадил белые-белые лилии, и когда я вернусь домой, они будут для меня цвести. Симус притаскивает книжки, которые любил, когда был в моем возрасте, – книги по философии и антропологии.

– Они взяли Джастину? – спрашиваю я, хотя знаю, что она в Греции.

– Нет, – отвечает он. – Эта девочка неуловима, как лунный свет.

Я беру кору и засовываю под язык. Я не говорю Симусу, что с тех пор, как попала сюда, у меня не было жара. Я не хочу, чтобы он думал, будто я теперь не чувствую слишком много или не сражаюсь слишком яростно. Может, кора сработает наоборот и возвратит непослушный жар в мое тело, так хорошо воспитанное.

У меня нет времени на философию, потому что мистер Гэллоуэй приносит мне черные папки. Он говорит, я должна их прочитать и подготовиться к тому, что меня ожидает в суде, даже если меня обвинят только в содействии, а в суде я, скорее всего, окажусь, потому что Дирк Уоллес идет на поправку.

Внутри находятся фотокопии страниц из моего блокнота. Вот моя фотография и серия подставных. Я в черно-белом, голова повернута влево, пряди искромсанных волос падают на лоб. Я в ряду с девочками, которые гораздо круче, глядят в фотоаппарат увереннее.

Это называется «представление документов».

На меня есть одна папка, на Джастину две, и они могут с таким же успехом назвать ее «мусор», потому что она полна вранья. Я думала, самое страшное слово – это шлюха, но у меня образовался богатый словарный запас. Антиобщественная, самовлюбленная, бредовая, патологичная, Дефицит Внимания, Фенилциклидин, какая разница.

Эти люди заслуживают похвалы: они изо всех сил стараются рассказать историю моей жизни и доказать, что взяли ту самую девицу, стойкую психопатку.

Тайные агенты работают в две смены. Как это называется? А, да, сверхурочно. Я под, так что они сверху. Они даже сходили в Маунт-Марк, раздобыли имена моих соучеников и вызвали их в участок. Я прямо вижу: туалет в участке, заполненный девицами в кудрях и в голубых тенях, армии юных Фар Фосетт, позирующих перед камерами, когда клянутся на Библии, потому что да, подруга, я верю в бога. Абсолютно.

Тиффани Чэмберлен просто блистала. Я вам о ней рассказывала, да? Бывшая подруга обернулась мучительницей, когда Дин Блэк выбрал меня. Она ведь не такая уж и хорошенькая. Она странная. Ну да, теперь она звезда полицейских интервью:

Тиффани Чэмберлен: Раньше Сара была очень милой. Мы довольно близко общались. Но она была скорее девочка-мальчик, и, когда я вошла в группу поддержки футбольной команды, у нас не осталось ничего общего. Но она все равно была милой. Потом она начала общаться с отморозками. Они все просто торчат в лесу и, ну, я не знаю, употребляют наркотики. Недели две назад она неузнаваемо изменилась. Как? Не знаю. Все время вроде злилась, будто всех ненавидела, шаталась по коридорам и глядела на всех волком. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что она замышляла убийство. Думаю ли я, что она может обидеть незнакомца? О боже, да несомненно.

Следующий пассаж меня веселит. Дэйв Парсонс, я его помню. Такой прыщавый чешущийся мальчик, с раздолбанной машиной, его еще временно исключили из школы за то, что глушил пиво в туалете в ночь бала «Дамы Приглашают Кавалеров». Однажды он попытался со мной заговорить, когда я наблюдала, как Айви забирается в зеленую «вольво». Я заблокировала воспоминания про этого обсоса, но, к несчастью для меня, он все помнит:

Дэйв Парсонс: Я не в курсе, знаете ли вы, ребята, что Сара выросла в семье, которая на сексе поехала. Они, типа, все время им занимались. Везде. Вроде как даже с собаками. Мне предки все о них рассказали. Они были типа «Семьи»

Мэнсона,[21]но только вместо кутежа с убийствами они пускались в кутеж с еб – простите – сексом. Мерзопакостные хипповские забавы, понимаете ли. Однажды, о да, я вот только на днях вспомнил. Однажды мы с друзьями сидели в машине на парковке, а она чего-то болталась рядом. Я думал, она хочет с нами поговорить, потому что обычно она ошивается в лесу с Дином Блэком и его торчками. Ну вот, мы с друзьями не издевались над ней, и вообще. Мы просто спросили: «Эй, Сара, а это правда, что тебя вырастили в семье, которая на сексе подвинута?» И она, ну, на самом деле, она ничего не ответила. Ну, и потом мой друг Томми, он, типа, просто шутил, понимаете, он спросил, не может ли она дать его подруге каких-нибудь советов, потому что та фригидная. И Сара, она только на нас посмотрела. Холодно. Типа, мы все смеялись, но меня до костей пробрало. Вы ее прозвище слышали, да? Она психопатка. Мы все ее звали Снежной Королевой.

– Дейв Парсонс собирается говорить это под присягой? Он встанет и скажет, что меня воспитали в семье, которая на сексе поехала? Это ведь не имеет отношения к делу. Я не хочу…

– Нет, это не имеет никакого отношения. Ты права. Меня волнует только один свидетель, и я хочу, чтобы ты прочитала его заявление и сказала, все ли там правда.

Вот то, что беспокоит моего адвоката. Когда мы окажемся на суде, это может нам сильно повредить:

Маки Холландер: Я рад, что все так произошло. Мои друзья думали, что я недоделанный, потому что эта девка на меня напала, а я не дал сдачи. Теперь все знают, что она больная на голову. Что? Нет, я не испугался. Она ведь только чуть-чуть меня задела. Маленький порезик. Я не знаю, в чем там дело. Я просто сидел на скамейке с друзьями, и мы были чуток на взводе, совсем чуток, типа, готовые к игре с Дубовым заливом. Это правда, что она перерезала горло тому человеку? Двадцать пять раз, я слышал. Нет, другую девочку я не знаю. Зато я видел ее фотографию. Выглядит она странно. Я не связываюсь с людьми, которые тусуются в центре. Да, я уверен, что это тот же нож. Я его уже раз двадцать пять описал полицейскому художнику, но если вам так надо, хорошо, да. Спасибо. Какая у нее была манера поведения? Что вы имеете в виду? А, выражение лица – ну не знаю, не очень счастливое, но и не испуганное, ну, типа, как лицо нормальной девчонки. А, вот еще, я раньше забыл рассказать, она всегда носила мальчиковую одежду. А в тот день она была довольно сомнительно одета. Типа, как певица, типа, она хочет казаться рок-звездой. Я не знаю, какого цвета. Я не обратил внимания.