– Мисс Амброуз, мне нужно, чтобы вы немедленно пошли со мной!

Мисс Амброуз торопливо проглотила таявшую во рту конфету со своей любимой ванильной начинкой.

– Неужели?

– Дело первоочередной срочности! Я считаю, что кто-то проник к нам на территорию!

– Проник? – Антея вытерла следы шоколада в уголках рта. – Сейчас десять утра, довольно странное время для проникновений.

– Я не знаю, к кому еще обратиться, – продолжал Джек. – Здесь больше нет человека столь надежного и умеющего успокоить, как вы, мисс Амброуз!

Джек действительно выглядел каким-то возбужденным.

– Ну, если вы настаиваете… – Она подумала, не прихватить ли с собой последнюю ванильную конфету, но решила оставить ее на потом. Вряд ли обнаружится настоящий нарушитель, а чуть-чуть бодрости в течение дня ей не повредит. – Вот только ключи возьму…

– На это нет времени!

Антея шарила в карманах в поисках ключей:

– Это займет всего секунду…

– Когда я его видел, он шел к японскому садику!

Незапертая дверь кабинета вновь приоткрылась еще до того, как Джек и мисс Амброуз торопливо дошли до конца коридора.

– Ну вот, здесь никого нет. – Антея Амброуз оглядела лакированный мостик, соединявший лишь плоские камни – результат параноидальной убежденности мисс Биссель, что престарелые начнут бросаться в воду глубиной шесть дюймов. – Где конкретно вы его видели?

Джек показал в сторону шоссе:

– Где-то там вроде бы. Или, может, вон там. – Он показал в другом направлении. – Впрочем, это мог быть кто-то из садовников.

– Как выглядел нарушитель?

– Среднего роста, среднего телосложения. – Джек расшвыривал кончиком трости гравий дорожки. – Вроде бы в комбинезоне.

– Так, значит, все же садовник?

Джек еще поковырял камушки.

– Получается, да.

Легче всего было считать, что Джек появился на земле таким, как сейчас – седовласым, сутулым и в кепке, и что вообще все жильцы сразу после рождения фатальным прыжком оказались в старческом маразме. Но иногда – очень редко – через изношенную оболочку проглядывала искорка прежней личности: то взгляд, то смех, то лукавый шепот, старавшийся сбежать со страниц времени, как заключенный, жаждущий свободы.

Мисс Амброуз прищурилась:

– Тут что-то нечисто, Джек.

– Думаете? – Он не смотрел ей в глаза.

– Да. И участвуете в этом, в частности, вы и Флоренс Клэйборн. Попомните мое слово, рано или поздно я узнаю, в чем дело.

– Узна́ете?

– Узна́ю.

Джек разглядывал камни под лакированным мостиком:

– Ничем нечистым здесь и не пахнет, мисс Амброуз, могу вас заверить.

И улыбнулся.

Мисс Амброуз пошла обратно через парковку к себе в кабинет. Джастин вынимал аккордеон из прицепа-фургончика, а сын Джека сидел в «Вольво» и ел, кажется, панини с тушеными овощами. Завидев мисс Амброуз, он помахал ей ломтиком кабачка.

Она подозрительно оглядела офис, но все было точно таким, как несколько минут назад. Может, она и навоображала себе всякого? Надо спускать старикам маленькие эксцентричные выходки, она же проходила это на курсах.

«Все более странное поведение», – говорилось в тоненькой учебной брошюрке.

Мисс Амброуз снова начала считать открытки на стене.

«Могут на чем-то зацикливаться или выдавать параноидальные идеи».

Где-то хлопнула дверь, и мисс Амброуз обернулась так стремительно, что комната накренилась. Все хорошо, все нормально, но если кто-нибудь сломает ее азалии, она за себя не ручается! От этой мысли ей даже стало дурно, и она открыла коробку утешиться последней ванильной конфетой.

Конфеты не было.

Флоренс

Копия ключа лежала на кресле, а мы – Джек, Элси и я – суетились вокруг него, как вокруг важного гостя.

– Ваш Крис не задавал вопросов? – спросила я.

– Я подкупил его панини.

– Чем?

– Так называют сандвич, когда хотят содрать за него двойную цену, – Джек взял ключ и поднес его к свету. – Вы блестяще справились, стянув оригинал.

– Я в жизни ничего не крала! – возмутилась я. – Мы его просто позаимствовали.

Все действительно прошло хорошо. В общей гостиной все были слишком поглощены передачей про сад с Аланом Титчмаршем, чтобы беспокоиться, куда это мы подевались. Единственной ложкой дегтя было то, что я решила угоститься шоколадом. Элси настаивала, чтобы я положила конфету обратно, но, к сожалению, та оказалась с мягкой серединкой. Оставалось надеяться, что ее не хватятся.

– Теперь, – сказал Джек, – нужно выбрать момент для нанесения удара.

– Не представляю, когда Ронни не бывает дома. – Я поглядела в окно. – Даже не знаю, чем он занимается, когда не шныряет в моей квартире.

– Каждый вторник – собрание Британского легиона. С одиннадцати до трех, – доложил Джек.

– Как вы узнали? – не удержалась Элси.

Джек постучал пальцем по носу.

– Знай своего врага, – улыбнулся он.

Я потеребила свой нос и улыбнулась в ответ.

– Как-то голо, не правда ли? – вырвалось у меня.

Мы бродили по квартире Ронни, переговаривались шепотом. Не знаю, почему мы отнеслись к этому как к чему-то необычному – ведь все наши комнаты типовые, как гостиничные номера, только с постоянным проживанием. Ронни не сделал ни малейшей попытки оживить обстановку, не повесил ни единого украшения.

Я взяла в руки подушку. Такого же цвета, как у всех. Биссель-бежевый, как его окрестила Элси. Я свои обтянула обрезками тканей, которые нашлись в недрах гардероба, но Ронни все оставил как есть. Подушка, кстати, выглядела так, будто на ней ни разу не спали.

– Может, так даже и лучше. Хлама меньше, – отозвался Джек, живший в самой захламленной квартире, какую мне доводилось видеть. Одежда его покойницы жены до сих пор висела в гардеробе, точно ряд молчаливых людей, ожидавших распоряжений. Даже ее щетка для волос лежала на полочке в ванной, а пальто висело на крючке у входной двери, словно на случай, если она когда-нибудь вернется и решит его накинуть.

– От безделушек никакого вреда, – отрезала я. – А он даже часы на каминную полку не поставил!

Джек заглянул за диван и покачал головой:

– Похоже, Ронни Батлер путешествует налегке.

Я вынула из сумочки нотный лист:

– Или Габриэль Прайс.

Джек как раз проверял содержимое стенного шкафа на кухне, но тут остановился и выглянул в гостиную: