К счастью, Кузьмич оказался у себя. Он уже собирался идти обедать, когда в кабинет заглянул Денисов.

— Ну, заходи, — сказал Кузьмич. — Что у тебя?

Валя зашел, аккуратно закрыл за собой дверь и только после этого сообщил о возникшей непростой ситуации.

— Если брать их в квартире, то возможны жертвы, — заключил он. — Поэтому у меня, Федор Кузьмич, есть предложение.

— Что же это за предложение, интересно?

— Я пойду с Ниной. Ну, как приятель ее, допустим.

— Так, так. Ну, а дальше?

— Познакомлюсь с Музой, проводим ее, зайдем в ту квартиру. Посидим, выпьем. И в нужный момент я открою дверь. Ребята войдут…

— Нет, — покачал головой Кузьмич. — Тебе не дадут открыть дверь. Я вижу, это народ опытный. Да и в квартиру тебя тоже не впустят.

— Зависит от того, как я сыграю.

— Еще и Нина должна сыграть, не забывай, — добавил Кузьмич и спросил: — А ты в ней до конца уверен? Ведь подруга Музы, что ни говори.

— Муза и ей врала.

— Что-то врала, а что-то и не врала. Это ей ты поверил, что Муза ничего про Чуму не знает?

Валя нахмурился и отвел глаза.

— Ей.

— Ну, вот видишь? Тогда заплатил за это Лосев. Сейчас заплатишь сам, если снова ошибешься.

— Она хорошая девушка, Федор Кузьмич. Вы с ней сами поговорите.

Валя поймал себя на том, что ему и в самом деле хочется, чтобы Кузьмич поговорил с Ниной, чтобы посмотрел, какая она, ну, и, между прочим, утвердил бы самого Валю в его мнении. Валя, как и все, свято верил в проницательность старика.

— Позови ее, — приказал Кузьмич.

Валя поспешно сорвался со стула.

Уже через пять минут после начала разговора Валя понял, что Нина нравится Кузьмичу, безусловно нравится. Он, кажется, даже поверил ей и решил, что Нина не подведет, не смалодушничает, не выдаст Валю. Но всего этого было мало. Кузьмич должен был еще решить, способна ли девушка «подыграть» Вале, помочь ему в опасной ситуации, которая непременно возникнет после встречи с Музой. В глубине души Валя не был в этом уверен. Поэтому он и хотел, чтобы решение тут принял сам Кузьмич. Валя же мог поручиться только за Нинину честность. Что делать, большего он взять на себя не мог. Ведь на карту ставилось слишком много. И Валя ждал.

Но вот Кузьмич медленно, со значением сказал, вертя в руках очки:

— Так вот, Нина. Вы можете нам очень помочь. А нам — это значит и всем. Мы ведь не для собственного удовольствия и не для собственной безопасности, между прочим, преступников ловим. Такая уж у нас малоприятная, но, я считаю, полезная служба. И не всякому мы, кстати говоря, доверимся. Это вы, наверное, понимаете?

— Конечно… — тихо ответила Нина, все еще удивленная и растерянная от этой неожиданной беседы.

А Кузьмич, помолчав, вдруг спросил:

— Вы Музу, когда встретитесь, можете куда-нибудь пригласить?

— Я не знаю… куда мне ее пригласить.

— А я знаю! — неожиданно воскликнул Валя. — Я приглашу вас обеих. А Муза позовет этого… Колю. Ручаюсь.

— А куда вы нас пригласите? — улыбаясь, с любопытством спросила Нина.

И Валя заметил, что ее улыбка тоже понравилась Кузьмичу.

На самом деле Кузьмичу понравилось другое. Он заметил, что девушка постепенно успокаивается и осваивается с необычной ситуацией, что она внутренне уже как бы настраивается на ту линию поведения, которую от нее ждут, и это, кажется, не требует от нее особых усилий, не требует преодоления какого-то внутреннего сопротивления, то есть сопротивление, конечно, было, не могло не быть, но преодолелось, вот сейчас уже преодолелось. Да, Нина, кажется, подходила к той роли, которую ей собирались поручить.

— Так куда же вы нас пригласите? — повторила свой вопрос Нина уже уверенней и даже с вызовом, словно подзадоривая Валю.

— Увидите, — загадочно ответил он. — Только не отказывайтесь.

— Это новый ваш приятель, — пояснил Кузьмич без тени усмешки. — Вы еще не успели познакомить его с Музой. А он, понимаете, за вами изо всех сил ухаживает. И вам он нравится, не забудьте.

— Не забуду, — засмеялась Нина.

Сейчас она была совсем не робкой, а очень даже бойкой, и это неожиданно было Вале приятно.

— А я с удовольствием буду ухаживать, — сказал он.

— Ты, милый мой, потом будешь от этого удовольствие получать. А пока советую не забывать про главное. Дорого может твоя забывчивость обойтись.

Кузьмич был удивлен и слегка раздосадован: кого-кого, но Денисова предупреждать о таких вещах ему еще не приходилось.

Затем Нина позвонила Музе, и та предложила встретиться на площади Маяковского, возле входа в метро.

Когда они вышли из кабинета Кузьмича, Валя остановился и виновато сказал:

— Ой, Ниночка, извините, забыл кое-что спросить. Подождите меня одну минуту.

Он чуть не бегом вернулся в кабинет. Кузьмич ждал его.

— Значит, так, — сказал он. — Группа следует за вами. На машинах. Твоя задача не входить в ту квартиру, а выманить их из нее. Или, в крайнем случае, вместе потом выйти с Чумой. Ты меня понял?

— Понял, Федор Кузьмич. И когда он будет рядом, я…

— Дальше действуйте по обстановке. Но сигнал даешь ты.

…До площади Маяковского их довезли на одной из машин. Дальше Нина и Валя, оживленно беседуя, не торопясь пересекли площадь, миновали памятник Маяковскому и подошли ко входу в метро, рядом с массивными квадратными колоннами концертного зала.

Стоял редкий теперь для зимней Москвы морозный, солнечный день. Бесконечный поток прохожих обтекал огромные колонны, и снег, видимо перемешанный с солью, черным месивом жирно чавкал под ногами. Только на дальних крышах да на темной фигуре памятника он лежал неправдоподобно белый, стерильной, казалось, чистоты.

Нине удивительно шло, по мнению Вали, синее пальто с пушистым белым воротником и белая, из того же меха, шапка. Глядя на ее разрумянившееся лицо и потемневшие от сдерживаемого волнения глаза, он поминутно спрашивал:

— Вам не холодно?

— Что вы, — улыбалась Нина и, глядя на его драповое пальтишко и тонкие ботинки, добавляла: — Это вам, наверное, холодно.

— Мне холодно не бывает, у меня пальто специальное, с электрическим подогревом.

Так они по очереди уверяли друг друга, что им не холодно, пока Нина вдруг не воскликнула:

— Вот и Муза!..

Валя посмотрел в ту сторону, куда смотрела она, и сразу узнал Музу. Она была удивительно похожа на мать, только выше и краски на смуглом лице были ярче, а походка легче и порывистей. «Красавица, конечно», — неприязненно подумал Денисов. А Муза уже подошла к ним в своей красивой дубленке, пушистой огромной шапке и изящных сапожках, вся словно сошедшая со страницы журнала мод, оживленная, улыбающаяся, сознавая, что привлекает всеобщее внимание, и радуясь этому. Она увидела Нину, обняла ее. И Валю покоробило от этого объятия.