В те дни Ву отчаянно желал оставить след в науке. Поэтому он трепетно внимал каждому слову Джона Хэммонда.

— Я говорю о работе, — по-прежнему наседал на Ву Хэммонд. — О настоящем деле. Что нужно ученому для успешной работы? Ему нужны время и деньги. Я предлагаю вам пятилетний контракт и финансирование порядка десяти миллионов долларов в год. Пятьдесят миллионов долларов, причем никто не будет вам указывать, как их тратить. Вы сами будете это решать. А все остальные — прочь с дороги!

Это было так потрясающе, что казалось сказкой. Ву долго молчал.

Потом наконец спросил:

— В обмен на что?

— На то, что вы совершите прорыв в невозможное, — ответил Хэммонд. — И попытаетесь сделать то, что, скорее всего, сделать невозможно.

— А о чем идет речь?

— Я не могу сообщить вам подробностей, но в принципе речь идет о клонировании рептилий.

— Я не считаю это невозможным, — сказал Ву. — С рептилиями иметь дело проще, чем с млекопитающими. Клонирование займет, очевидно, лет десять — пятнадцать, не больше, если учесть, что генетика постоянно развивается.

— У меня всего пять лет, — сказал Хэммонд. — И куча денег, которые я дам тому, кто попытается совершить этот прорыв сейчас.

— А результаты работы можно будет опубликовать?

— В конечном итоге да.

— Но не сразу?

— Нет.

— Однако в конечном итоге да? — еще раз уточнил Ву, явно упирая на этот пункт. Хэммонд рассмеялся.

— Не беспокойтесь. Если исследования увенчаются успехом, весь мир узнает о том, что вы сделали. Это я вам обещаю.

И вот теперь, похоже, мир действительно узнает, — подумал Ву.

Пять лет напряженных, нечеловеческих усилий — и через год Парк откроется для публики. Разумеется, не все за эти годы было так, как обещал Хэммонд. В ряде случаев Ву указывали, как ему следует поступить, и порой на него оказывалось ужасное давление. Да и направление работы изменилось: теперь речь шла не о клонировании рептилий, а о клонировании птиц (поскольку стало уже понятно, что динозавры очень близки к птицам). Что было совсем другой задачей. Гораздо более трудной. Вдобавок в последние два года Ву пришлось в основном выполнять роль администратора, контролируя работу исследователей и работая с банком данных о генных последовательностях. Административную работу Ву не любил. И вовсе не стремился к ней.

Однако в конце концов усилия Ву увенчались успехом. Он сделал то, что, по всеобщему мнению, сделать было невозможно... по крайней мере, за такое короткое время. И Генри Ву считал, что опыт и достижения дают ему какое-то право голоса. Но вместо этого его влияние уменьшалось с каждым днем. Динозавры уже существовали. Техника их получения была отработана настолько, что стала рутиной. Методика была доведена до совершенства. И Джон Хэммонд больше не нуждался в услугах Генри Ву.

— Это было бы прекрасно, — произнес в телефонную трубку Хэммонд.

Потом немного послушал, что ему говорят в ответ, и улыбнулся, посмотрев на Ву — Прекрасно. Да-да. Прекрасно. Хэммонд повесил трубку.

— На чем мы остановились. Генри?

— Мы говорили о второй фазе, — напомнил Ву — Ах, да... Но мы же это уже обсуждали. Генри...

— Я знаю, но вы не осознаете...

— Извини меня. Генри, — перебил его Хэммонд, в голосе которого зазвучали нетерпеливые нотки. — Я все осознаю. И я буду с тобой откровенен. Генри. По-моему, у нас нет никаких оснований для того, чтобы пытаться улучшить реальность. Каждое изменение в геноме[10]было вызвано либо необходимостью, либо какими-нибудь юридическими требованиями. В дальнейшем мы можем производить измерения, чтобы повысить устойчивость животных к болезням или в других целях. Но я не думаю, что мы должны стремиться улучшить реальность просто потому, что так вроде бы будет лучше. У нас в Парке обитают настоящие динозавры. Это именно то, что люди хотят увидеть. И они должны их увидеть! Это наш долг, Генри. Так будет честно. Генри.

По-прежнему улыбаясь, Хэммонд открыл перед Ву дверь, давая понять, что пора уходить.

Раздосадованный Грант посмотрел на экраны мониторов в темном помещении центрального поста. Грант не любил компьютеры. Он знал, что это старомодно, современный исследователь должен рассуждать по-другому, но ему было наплевать. Кое-кто из парней, работавших на него, обожал компьютеры и общался с ними на равных, как с людьми. Грант же ничего подобного не чувствовал. Компьютеры всегда казались ему чем-то совершенно чуждыми, загадочными, таинственными машинами. Даже фундаментальное различие между операционной системой и прикладной программой приводило его в смятение и отчаяние, он словно попадал в чужую страну, в географии которой он никак не мог разобраться. Однако Дженнаро, замечал Грант, не ощущал дискомфорта, да и Малкольм чувствовал себя в своей стихии, работая на компьютере; он посапывал носом, словно ищейка, взявшая след.

— Интересуетесь системой контроля? — спросил, поворачиваясь в кресле, дежуривший на центральном посту Джон Арнольд.

Главный инженер был худым, нервным мужчиной лет сорока пяти, который непрерывно курил одну сигарету за другой. Он покосился на коллег, сидевших в комнате.

— У нас невероятно надежная система контроля, — заявил Арнольд и закурил очередную сигарету.

— Например? — поинтересовался Дженнаро.

— Например, слежение за ящерами. — Арнольд нажал клавишу, и на висящую на стене карту, закрытую стеклом, наложилась сетка ломаных линий.

— Это наш молодой Т-рекс. Маленький рекс. Здесь воспроизведены все его перемещения по Парку за последние четыре часа. — Арнольд еще раз нажал клавишу. — А вот то, что было вчера. — Очередное нажатие на клавишу. — А это — позавчера.

Линии наслаивались друг на друга, напоминая детские каракули. Но все каракули были сосредоточены в одном месте, на юго-восточном берегу лагуны.

— Вы видите, у него есть своя территория, — сказал Арнольд. — Он молодой, поэтому предпочитает держаться возле воды. И подальше от взрослого тиранозавра. Если сравнить перемещения большого и маленького тиранозавров, станет понятно, что их пути никогда не пересекаются.

— А где сейчас большой рекc? — спросил Джениаро. Арнольд нажал другую клавишу. Сетка исчезла, зато на полях к северо-западу от лагуны появилось светящееся пятно с условным цифровым обозначением.

— Он здесь.

— А маленький тиранозавр?

— Черт, да я сейчас вам покажу всех животных в Парке! — воскликнул Арнольд. Карта начала зажигаться, будто рождественская елка, одновременно вспыхивала не одна дюжина световых пятен, каждое было снабжено своим номером. — Вот где находятся в данную минуту все двести тридцать восемь ящеров.