– Сплошное разорение! – проворчал он, выписывая очередной чек.

– Ну-ка, подожди! – заинтересовался я темно-серой фуфайкой с кожаными вставками на локтях.

– Куда она тебе? – охнул Ермолов. – Лето на дворе!

– Весна вообще-то, – ответил я, снимая фуфайку с вешалки. – Ты хоть представляешь, как по ночам в лесу от земли холодом тянет?

– Покупай что хочешь!

А вот продавец – невысокий дядька, пузатый и усатый, мой выбор поддержал.

– Отличная штука на межсезонье! – сообщил он. – И на лето такие тоже берут. Для зимы слишком легкая модель, а с мая по сентябрь – то, что надо!

– Модель! – покачал головой Ермолов. – Лед, тебе дизайнерскую фуфайку втюхивают! Бежим отсюда!

Пузан усмехнулся в усы и провел по рукаву.

– Нейтральная алхимическая пропитка, – начал перечислять он достоинства одежды, – не горит и не промокает. Эффект «псевдохамелеон». Внутри кроме утеплителя многослойный кевлар мелкого плетения. Ножом не проткнуть, если только шилом. Не прокусить, да и от когтей защитит. Дробь, пули из «макарова», нагана и ТТ уверенно держит. «Свинцовые осы» тоже. Люгеровскую девятку и картечь – только если не в упор. Что мощнее – уже разве что на излете.

– Ну да, – хмыкнул Шурик. – Пластин-то нет.

– Кстати, есть! – расплылся в улыбке продавец. – Стальные пластины в области сердца и левой лопатки. Вдоль позвоночника идет дополнительный жгут кевлара, смягчит удар, если дрыном по хребту протянут. Да и сабля не всякая возьмет.

– Пластины только у сердца? – уточнил я, снимая куртку.

– Иначе слишком вес большой будет. Мы ж, чай, не Братство какое, – пояснил пузан. – А если не в сердце прилетит, всегда есть шанс лекарство вколоть.

– Тоже верно, – согласился я и надел фуфайку, но та оказалась узковата в плечах. Пришлось взять на размер больше, эта пришлась впору.

Что интересно, фуфайка застегивалась с запахом, и, по сути, спереди защита была двойной, но при этом движений одежда особо не стесняла. Судя по всему, кевлар добавили вместо одного из слоев утеплителя.

– Ну как? – поинтересовался продавец.

– Берем! – решил я.

– Тьфу на тебя, – выругался Ермолов. – Ну и ходи как дурак летом в ватнике!

– Такое вот хреновое у нас лето! – немедленно припомнил пузан древний анекдот.

Я снял фуфайку, свернул ее и сунул под мышку. В свободную руку взял рюкзак, Ермолову пришлось брать два оставшихся.

– Будто в рейд на Север выдвигаешься, – проворчал он, запихивая их в машину.

– Геморрой обострился, что ли? – спросил я. – Чего ворчишь, как старый дед?

– Да сердце давит чего-то. Завтра к своим на недельку в Волчий лог рвану. Пережду.

– Имей в виду, ты меня завтра на Торговый пятак везешь.

– Да это понятно, – вздохнул Ермолов, заводя двигатель. – Сейчас какие планы?

– Никаких вроде. В начале девятого к стадиону подтягивайся. В кабак для уников. Напалм подойдет, дела обсудим.

Внедорожник тронулся с места, Ермолов покачал головой.

– Не станут ведьмы нас кидать. И даже если попытаются договор пересмотреть – они вот у нас где, – показал он мне стиснутый кулак. – Не смогут поставки товаров наладить. А тебя трогать – им вообще никакого резона нет при любом раскладе.

Аргументы Шурик привел железобетонные, но они меня не убедили.

– Одному по лесам шастать – так себе идея, не находишь? Сейчас с исчадиями Стужи проблем быть не должно, да только окна все больше в дурных местах расположены. Там и нечисти хватает и всяких тварей немало. Без нормальной огневой поддержки соваться – себе дороже выйдет. Напалм для ближнего боя, Верка со своей снайперской винтовкой среднюю и дальнюю дистанции закроет.

– А гимназист?

– Гимназиста с собой брать не собираюсь. Просто проконсультируюсь.

– На предмет?

– Если при блокировке окон окажутся перекрыты энергетические потоки, нам это потом аукнется. А мы на перспективу работаем, так?

– Какого черта ты вообще к этим потокам прицепился?

– Были прецеденты, – уклонился я от прямого ответа, не став посвящать Шурика в обстоятельства своего последнего провала в Приграничье.

– Накладно это все, – поморщился Ермолов. – Да и левых людей лучше не привлекать.

– Без колдуна никак не обойтись, – отрезал я.

– Хрен с тобой, – отмахнулся Шурик. – Ну что, обедать?

– Поехали.

3

К городскому стадиону я пришел в половине восьмого. Просто решил заранее оглядеться на месте. Ясно, что возможное наблюдение обнаружить практически нереально, слишком уж место оживленное, но мало ли. Вдруг лицо знакомое замечу.

Центр спортивной жизни Форта, как ни странно, совсем не выглядел ни заброшенным, ни даже обветшалым. С арены доносились крики и пронзительные свистки, а на парковке помимо десятка автомобилей дожидались клиентов несколько извозчиков.

С другой стороны, оно и понятно – ни Интернета, ни телевидения в Форте не было, поэтому на все мало-мальски значимые матчи собирались полные трибуны болельщиков. Билеты на финал первенства по хоккею, футболу, боксу или боям без правил продавались втридорога, а на ставках деньги и вовсе делались просто колоссальные. Заправлявшим тут букмекерам меньше всего требовались проблемы с Городским советом, вот они и не скупились на поддержание спортивного сооружения в надлежащем виде. Да и тренажерные залы и бойцовские секции давно работали на самоокупаемости.

Большую часть подтрибунных помещений занимали питейные заведения, где после состязаний спускали бар болельщики, но бар «Стадион» обычная публика обходила стороной. В нем собирались уники – люди, которые в результате неведомых мутаций получили узкоспециализированные сверхъестественные способности. Раньше прибежищем телепатов, пиромантов, ясновидящих и прочей экстрасенсорной братии был «Западный полюс» в «Кишке», но после смены собственника уникам там стали не рады.

Напалма я приметил издали. Долговязый пиромант шагал по тротуару в своем неизменном кожаном одеянии и дымил папиросой. Воздух вокруг него слегка дрожал и колыхался, словно над раскаленным летним зноем асфальтом.

Я подпустил его поближе и вышел из тени.

– Тьфу ты! – выругался Напалм. – Будто чертик из табакерки!

– Куда идем мы с Пятачком? – усмехнулся я.

– В кабак, конечно! – ответил пиромант.

Я не понял, процитировал он группу «Кино» намеренно или просто к слову пришлось, поэтому молча указал на стальную дверь бара, массивную и глухую. Ни ручки, ни звонка там не было. И вывески не было тоже. «Стадион» позиционировался как заведение исключительно для своих.