Домой добрались без происшествий. Лорд Бромвель больше не предпринимал попыток уединиться с Калли, и она мысленно не могла не согласиться с разумностью подобного поведения. Графу не стоило выказывать столь явное предпочтение ее компании после того, как весь путь в парк он ехал подле нее. Тем не менее девушка ощущала, что скучает по нему, и хотела бы еще пополнить коллекцию своих приятных воспоминаний, к которым непременно вернется перед сном, уже лежа в постели.

Бромвель попрощался с ней очень официально, и лишь блеск глаз выдавал то, что он испытывает к ней особые чувства. Снова усевшись на лошадь, он ускакал в сопровождении сестры и друзей. Ирен и Гидеон также откланялись, отказавшись от приглашения Франчески остаться на поздний чай.

Переглянувшись, Франческа с Калли пришли к заключению, что ничего не желают более, как умыться, перекусить и пораньше отправиться спать. Девушка была рада побыть в одиночестве. Она очень любила общество Франчески, но сейчас хотела остаться наедине со своими мыслями. Она с удовольствием погрузилась в ванну, в которую горничная регулярно подливала горячую воду, не давая ей остыть. Затем, облачившись в домашний халат, Калли присела на низкую скамеечку у камина и стала расчесывать волосы, чтобы они поскорее высохли.

Она вспоминала о событиях прошедшего дня, воскрешая в памяти каждое слово и жест, каждый поцелуй. Перед ее мысленным взором снова возникли серые глаза Брома, смотрящие ей прямо в лицо. Она покраснела от осознания того, что он сделал и как она на это отреагировала. Кровь ее снова вскипела в жилах. Девушка понимала, что никогда прежде не испытывала подобного чувства, одновременно и чарующего, и тревожащего.

Она понятия не имела, как станут развиваться события или как бы ей хотелось, чтобы эти события развивались. Она знала лишь, что сейчас наслаждается жизнью в большей степени, чем когда бы то ни было, что принимает каждое мгновение с готовностью и нетерпением.

Калли знала, что рано или поздно все закончится. Но понимала она и то, что вероятность счастливого окончания ее отношений с графом ничтожна мала. Сенклер неминуемо вернется в Лондон — или какая-нибудь любительница совать нос не в свои дела пошлет ее брату и бабушке весточку о том, что лорд Бромвель усиленно ухаживает за леди Каландрой. Девушка не представляла, как поступит герцог, когда узнает, что она нарушила его прямой запрет видеться с графом, и не стремилась выяснять это.

Перспектива размолвки с братом приводила ее в ужас, и она не могла бы ответить, что станет делать, если он захочет забрать ее в Маркасл на весь сезон. Калли была полна решимости не позволить Сенклеру распоряжаться ее жизнью, но не могла вынести мысли о ссоре с ним. Что она станет делать, если оправдаются ее худшие предположения? Если ей придется выбирать между Сенклером и Бромвелем?

Это, конечно, неминуемо подводило Калли к другому, гораздо более важному вопросу: что она получила бы, отдав предпочтение графу? Действительно, он выказывал ей преувеличенное внимание, но к чему оно вело? И к чему она хотела бы, чтобы оно вело?

Девушка не была уверена в чувствах Бромвеля к ней. На первый взгляд казалось, что он без ума от нее, налицо были все признаки этого. Но Калли не могла легко отбросить в сторону некую настороженность, вызванную предупреждением Сенклера. Ее брат вовсе не был неблагоразумным человеком и не так легко впадал в гнев. Если он столь упорно настаивал на своем запрете на встречи с Бромвелем, значит, был в графе какой-то изъян, что-то, чего сама Калли не могла ни увидеть, ни почувствовать. Может быть, для Бромвеля ухаживания за ней были всего лишь игрой? Частью какого-то хитроумного плана?

Он ни словом не обмолвился о своих намерениях, но для этого еще не настало время. Девушка не могла бы ответить даже о своих собственных намерениях касательно его. Если бы завтра граф попросил ее руки, она не знала бы, что ответить.

Она испытывала к нему то, что прежде не чувствовала ни к одному другому мужчине. От его прикосновения Калли охватывала дрожь, а при мысли о том, что скоро она увидится с ним снова, у нее начинала кружиться голова. Когда Бромвель поцеловал ее, она ощутила себя совершенно по-новому. Любой день, проведенный вдали от него, казался Калли гораздо более пустым, чем все дни до знакомства с ним. Когда он входил в комнату, девушке казалось, что ее всю словно освещают ласковые лучи солнца. Была ли то любовь? Или просто влюбленность? Страсть?

Калли не знала ответа. Единственное, что она знала наверняка, — это то, что хочет и дальше переживать это восхитительное чувство.

Верная своему слову, леди Свитингтон пригласила их на прогулку в Воксхолл-Гарденз в следующий вторник. Она не доверила столь важный вопрос бумаге, а явилась лично, чтобы подтвердить приглашение. Франческа, натянуто улыбаясь, снова повторила отговорку о встрече с мифической приятельницей, добавив при этом, что не возражает против присутствия Каландры.

В действительности Франческа не одобряла затею Дафны. Она знала, что Каландре очень хочется пойти, но боялась даже думать о том, какой была бы реакция Рошфора, случись ему узнать, что его сестра проводит время в компании его скандально известной бывшей любовницы.

Разумеется, в том не было вины Франчески, а лишь вина самого герцога, что он поставил себя в столь щекотливое положение относительно леди Свитингтон. Никто не ждал, что леди Хостон станет спасать его от собственной недальновидности, но вот уберечь Каландру от неподходящей подруги в лице Дафны Франческа вменяла себе в прямую обязанность.

Однако высший свет, казалось, простил — или, по крайней мере, забыл — о скандальной репутации сестры Бромвеля до того, как она вышла замуж за лорда Свитингтона пятнадцать лет назад. Более того, Франческа не знала, насколько широкую огласку имела связь герцога с этой женщиной. Рошфор был скрытным и немногословным человеком, в отличие от публично преследовавшей его Дафны, и Франческа не знала, сколько людей в действительности имели несчастье, подобно ей самой, наблюдать, как герцог с Дафной появлялись после очередного своего любовного свидания.

Леди Хостон не слышала, чтобы какая-либо светская дама отказала от дома сестре Бромвеля. Сама леди Пенкалли, один из столпов, на котором держалось высшее общество, обожала эту женщину. Именно поэтому Калли никак не сможет взять в толк, почему ей нельзя общаться с леди Дафной, если подобную дружбу ей запретят. А Франческа не могла рассказать девушке, почему Рошфору не понравится, что его сестра водит знакомство с леди Свитингтон, не посвящая ее в подробности того, что сам герцог предпочел бы утаить.

Франческа понимала, что ей следовало бы самой принять участие в поездке в Воксхолл, но находила невозможным свое пребывание в обществе леди Свитингтон. Женщина полагала, что за пятнадцать лет раны ее исцелились, но, говоря откровенно, при виде Дафны в памяти ее с новой силой воскресли воспоминания о том, почему именно она питает к ней столь резкую неприязнь. Всякий раз, как сестра Бромвеля упоминала в разговоре Рошфора, Франческа становилась все напряженнее и напряженнее. Казалось, в любую секунду она может разлететься на кусочки.