К тому моменту я успела отменить чары икоты. Мне понадобилось несколько десятков попыток, чтобы произнести между приступами необходимое заклинание. Хотя стоя рядом с Моппи у перил, я продолжала демонстративно икать. Пусть думает, что икота блокирует мою магию, – так у меня будет хоть какое-то преимущество. Хотя до заклинания, которое вызволило бы меня из этой ситуации, я пока не додумалась.

Палуба кишела мятежниками: мужчины и женщины, двигаясь быстро и уверенно, управляли тремя огромными парусами. Некоторые носили припасы. Капитан Порфира стояла рядом с огромной женщиной, держащей могучими руками штурвал.

Все они были вооружены. Я видела сабли, кинжалы с зазубренными лезвиями и револьверы. Группа мятежников, сидя у перил, чистила мушкеты и отмеряла порох. Ещё трое с собранным и суровым выражением лиц стояли в нескольких шагах от нас с Моппи. По всей видимости, это были королевские телохранители. Самый младший из них, юноша со смуглой кожей, всего на несколько лет меня старше, наблюдал за мной, как ястреб за мышью. Я поборола желание наслать на него проклятье: нападать на мятежников, когда я не знала, как выбраться с их корабля, представлялось глупой затеей. Стоило дождаться подходящего момента.

Мой взгляд скользнул по носу судна, и у меня ёкнуло сердце при виде выцветших и поцарапанных, но всё ещё различимых букв названия.

«Виктория».

Это корабль, на котором служил мой брат! И где он погиб. Мои пальцы впились в дерево перил. Желудок болезненно сжался от страшных образов, замелькавших в голове. Запах пороха. Крики и вопли. Я опустила глаза на отполированные доски палубы, но видела лишь кровь.

– Антония… – начала Моппи.

– Не разговаривай со мной! – отрезала я. – Может, я для тебя и козырь, но не думай, что я этому рада. Мне нечего тебе сказать. Ик! – добавила я, спохватившись.

Она нахмурилась:

– Твой брат…

– Скажешь ещё хоть слово о моём брате – и клянусь, я нашлю на тебя зудящую сыпь и никогда-никогда не научу, как её отменить.

Юноша-ястреб потянулся к револьверу у себя на поясе, но Моппи махнула на него рукой и повернулась ко мне:

– Ты сняла чары икоты. Но это неважно. Флориан был членом Освобождения. Ты знаешь, что я говорю правду!

Я не отрывала взгляда от палубы.

– Я не была с ним знакома, – продолжила Моппи, – но мама рассказывала, что он был очень храбрым. Это он предложил украсть «Викторию» и спланировал всё так, чтобы никто не пострадал. Но кто-то поднял тревогу, и дозорный открыл стрельбу. Он помогал складывать парус, когда в него попали, и упал в море. Они пытались его спасти, но…

Я сглотнула, стараясь разжать сжимающие мои лёгкие когти. Я не хотела ей верить. Намного проще было бы ненавидеть Моппи и всё Освобождение за то, что они отняли у меня брата.

Но я хорошо его знала. Он никогда не выказывал особой преданности империи. Он обожал старые предания о Медазии и её королях и королевах. Это мама отправила его во флот. Они нещадно ссорились и спорили больше полугода, пока он наконец не согласился, чтобы она купила ему офицерский чин.

Я помнила, как в тот день пришла вечером к нему в комнату. Он сидел на кровати, держа маску традиционного медазийского театра, и смотрел в её пустые прорези для глаз. Это была маска лиса, героя-хитреца, спасшего королеву Меду от стаи волков, когда она впервые высадилась на остров. Брат всегда с огромным удовольствием играл эту роль. Он был просто великолепен на сцене: то горделиво вышагивал, то крался, ссутулившись, или прятался по тёмным углам. Каждый его жест излучал шутливую угрозу, каждая улыбка была полна насмешки и обещания.

Я спросила, грустит ли он из-за службы, потому что в его глазах, глядящих на маску, была потаённая мука.

– Нет. Это важно, Муравьишка. – Он поднял голову и ущипнул меня за нос. – Со временем ты всё поймёшь. Порой наши мечты воплощаются не совсем так, как мы ожидаем. Я всегда хотел стать героем. – Он поднёс к лицу маску лиса и улыбнулся мне из-под неё. – И теперь мне представился такой шанс. Не волнуйся. Я помогу сделать Медазию лучше для всех. Включая тебя.

Я решительно тряхнула головой, прогоняя воспоминание.

– Антония… – начала Моппи, но я её перебила:

– Даже если бы он состоял в Освобождении, он бы никогда не согласился призвать страшное морское чудовище, способное погубить сотни людей. Это никакая не смелость. В этом нет ничего героического!

– Я не желаю никому гибели. – Тон Моппи смягчился. – Помнишь пещеру Эхо? Когда ты отошла и оставила меня у расселины, я задала вопрос.

Я уточнила:

– Какой?

– Я спросила, как освободить Медазию без войны. И Рема ответила.

– Что она сказала?

Моппи пожала плечами:

– Какое-то слово на магическом языке. Но оно не сработало. Или я неправильно его запомнила. Это ты у нас способна цитировать целые гримуары, а я едва умею читать. Так что у меня одна надежда – на корону, и я собираюсь ею воспользоваться.

– Не говори ерунды! – возмутилась я. – Ты потрясающая!

Она почти улыбнулась, и моё сердце дрогнуло. У меня в голове не укладывалось, как моя подруга может быть моим врагом.

– А ты? – спросила Моппи.

Я шаркнула сандалией по палубе.

– Что я?

– Ты тоже задала вопрос. Не пытайся отрицать.

– Ладно, да, – признала я. – Я спросила и получила ответ. Но, к твоему сведению, от него тоже не было никакого толку. – Скорее всего, потому, что как волшебница я слишком заурядна. Иначе как объяснить происходящее? Ничего этого я не желала – совсем наоборот. Но теперь меня объявили предательницей, мой дом вот-вот окажется в эпицентре гражданской войны, а я сама нахожусь в плену на вражеском корабле. Мечта учиться в школе «Магика» ещё никогда не представлялась мне настолько несбыточной.

– Тогда ты должна понимать, почему я обязана это сделать, – сказала она. – Только так можно освободить Медазию. Регианцам придётся уйти, когда они признают меня наследницей Меды. Это одно из условий изначального соглашения.

– Тогда зачем всё это? – Я указала на корабль, на револьверы, все эти приготовления к войне. – Просто объяви себя королевой!

– Потому что они убили короля Гороса и двух его дочерей. Регианцам нельзя верить. Они наверняка обвинят меня в самозванстве. Я должна доказать всему острову – всему миру, – что я истинный потомок Меды. И мама говорит, что единственный способ избежать войны – это демонстрация силы.

– И ты покорно на это пойдёшь? – спросила я.

– Я… я должна. Все полагаются на меня.

– Ты хочешь быть королевой?