Лучший вариант ему сейчас виделся — гордо убыть в прокуратуру. Укрыться за высокими зубчатыми стенами своего замка. Но обнаружилась транспортная проблема. Раздолбанная колымага, доставившая его сюда, укатила в неизвестном направлении. Других машин поблизости не наблюдалось. Просить содействия у Птицына было унизительно. Идти на остановку общественного транспорта — позорно. Следовало ещё сообразить, в какой стороне она находится.

Ничего не оставалось, как вернуться на ненавистное место происшествия. Выведенный из равновесия Хоробрых совсем забыл, что собирался телефонировать в прокуратуру области.

25

25 мая 2004 года. Вторник.

14.00–15.00

Птицын крайне редко матерился и с подчинённых за брань взыскивал, но сейчас цензурных слов не подобрал.

— Чё Кащей докопался, Вадим Львович? — сощурил дерзкий глаз Калёнов.

— Проехали, Рома, — полковник обуздал эмоции. — Отвлекаться не будем. Ты с какой новостью такой запыхавшийся примчался?

— В двадцать девятой квартире установил бабку, которая видела мужика с большим мешком. Без трёх минут двенадцать под её окошком пробежал в сторону гаражей. Первый этаж, окно на ту сторону, на котельную.

— Откуда такая точность — «без трёх минут»?

— Бабку, Вадим Львович, в штат можно брать. У неё ноги больные, на улицу почти не выходит. Зато всё время в окне торчит и всё подозрительное в тетрадку записывает. А время сечёт по большим электронным часам. Я проверил — кажут точно.

— Не знает она его? — кровавая головоломка могла иметь простейшее решение.

— Не-а. Мужик лет сорока, здоровый, коротко стриженый, прихрамывал. С бабулей надо плотно посидеть, она и фоторобот составит. Глаз набитый, по ходу.

— Молодец. За личный сыск тебе «пятёрка с плюсом». А теперь доложи расстановку сил. Сколько оперативников работает?

— Наших семеро, трое «мрошников».

— Участковых сколько?

— А чё я и участковыми должен рулить? У них свой бугор.

— Ох, Рома, — Птицын вздохнул по-отечески. — Ты здесь главный организатор и координатор розыска по горячим следам. Накидай в столбик разблюдовку. Дом, подъезд, фамилия сотрудника. Учись работать по системе. Теперь мы с тобой знаем вероятный путь отхода преступника. Какие дома получаются наиболее перспективные в плане установления свидетелей?

— Ну, этот тридцать третий и следующий тридцать пятый.

— Правильно. Значит, сюда назначь наших. По человеку на подъезд. Остаётся двое. Ты десять штыков с собой насчитал?

— Да.

— Значит, один остаётся. Пошли его обойти верхние этажи двадцать третьего дома по проспекту. Глянь, оттуда проход к гаражам, как на ладони. Участковых распредели вплоть до Циолковской. Вряд ли мужик с мешком на проспект рванул. Линейку гаражей пускай сразу обойдут. И пусть не вздумают мне халтурить. Каждый адрес проверить тщательно. Кого из жителей сейчас нету дома — побеседовать вечером при повторном обходе.

— Так, если кто на работе, так он и не видел ничего. Мы ж точное время нападения знаем.

— Человек мог придти на обед, увидеть что-то интересное и потом на работу уйти. Время-то самое обеденное. Но здесь много пенсионеров проживает, особенно в тридцать пятом доме, он кооперативный, — здешнюю землю много лет назад (страшно подумать сколько!) Вадим Львович топтал начинающим зональным оперком.

Моторный Калёнов умчался организовывать работу «по системе», а начальник КМ отошёл от посторонних ушей к котельной. На двери её висел ржавый амбарный замок — отопительный сезон давно закончился. Отсюда Птицын позвонил начальнику УУР[131] и доложил первые результаты. Полковник Болчуков относился к вымирающему виду сыскарей старой школы. Ценность добычи оценил. С Птицыным он был хорош, как, впрочем, со всеми, кто не претендовал на его должность. Разговаривал с дружелюбным грубоватым панибратством. Вадим Львович делал вид, что принимает правила игры, общался свободно, но субординации не нарушал.

— Это не малолетки, значит, мы их знаем. Ищем беспредельщиков, скорее всего, наркоманов. В городе таких не так много. Почему не залётные? Знали, что в офисе есть деньги, а конторка невзрачная, фонд, и фонд какой-то левый. Не ломбард, не ювелирный магазин. Это местные отморозки. О крупных суммах знали, а какого-то рожна связались с оргтехникой. Дебильный поступок! Похоже, и кошельки потерпевших зацепили. Жадные! Оружие — предварительно обрез. Следователь прокуратуры сейчас осмотр проводит… По результатам, товарищ полковник, прозвонюсь дополнительно. Помощь? Да сил хватает, и резерв есть, при надобности группу нарастим. Так точно, в реанимацию сотрудника отправил. Шансов мало, что директор быстро в себя придёт, но с чем чёрт не шутит… Будем около неё дежурить до упора. ОРЧ в полном составе работает, претензий нет. Спасибо за поддержку. Сутулов дуется, что я вас информирую, но это его проблемы. Областная структура, как я могу ещё на них воздействовать? РУБОП? Пока не подтянулся. Вы же знаете, товарищ полковник, у них тут начальство меняется… Давыдов на пенсию собрался, комиссию проходит. Да молодо-ой ещё совсем, тридцать восемь лет. Уговаривал я его, ни в какую… Все уговаривали… Как новый начальник? Честно говоря, пока не сложилось впечатления. Вроде, парень энергичный. Непростой? Да-а? Даже так? Спасибо, товарищ полковник, буду иметь в виду. Обязательно РУБОП подключим, пусть ОПГ отрабатывают. Хотя, там сейчас на такое безбашенное дело некому и пойти… Всё понял, товарищ полковник, о любой значимой информации докладываю незамедлительно.

Болчуков не обошёл стороной больную тему:

— Как там ваша прокуратура в свете последних установок? Сильно прессует? Терпимо пока… Ну, дай Бог. В пятнадцать ноль-ноль генерал у себя собирает. Расскажет, к чему в ближайшие дни готовиться…

Начальник УУР рассуждал без нерва. Должность позволяла ему лично не марать рук. Тем не менее, его место относилось к бойким. Если регион провалится на нижние позиции по раскрываемости в ЦФО[132], первой из тяжёлых фигур с доски полетит именно он. Но, как бы то ни было, грозивший Волчукову вынужденный уход на пенсию не шёл в сравнение с позорным привлечением к уголовной ответственности, замаячившим перед Птицыным и ещё двумя десятками начальников КМ районного звена.

— Держись, Львович! — пожелал в конце разговора Волчуков.

— Прорвёмся! — с коротким хохотком Птицын выдал своё кредо.

Он бравировал, а настроение, с утра и без того минорное после демарша Хоробрых, испаскудилось окончательно. Шум в ушах вкупе с головной болью свидетельствовал о поднявшемся кровяном давлении. В прошлом году Вадиму Львовичу диагностировали гипертонию. Врач с умным видом сообщил, что больному особенно важен психологический комфорт. Совет показался издёвкой. Стресс был обязательной составляющей его жизни даже в спокойные дни. Не говоря о чёрных полосах, в одну из которых он вляпался сейчас.

Полчаса назад звонил Сомов, сообщил, что выехал из Андреевска.

— Приеду, расскажу, какую тут камедь давали! Круче «Свадьбы в Малиновке»!

Щёки пылали. Не глядясь в