Кораблёв охотником не был, в спецификации боеприпасов разбирался очень приблизительно, услышанное принял к сведению.

— И кого такой дробью промышляют? — спросил для расширения кругозора.

— Крупную птицу навроде гуся. Лису. Косулю даже можно убить, — Оладьин встал с корточек, сморщился, массируя поясницу, затёкшую от сидения в неудобном положении.

В отличие от большинства сотрудников областной прокуратуры он был некичлив, охотно помогал в сборе доказательств. Обличье имел не сановное — низкорослый, с покатыми плечами, кривоногий, кучеряво-чернявый. В компании не обижался на прозвище Футболист, объясняемое привычкой при ходьбе пинать всё, что попадалось под ноги.

— Кровяной след обуви имеется. Краса-авный отпечаток! Протектор кеды «Made in China». Стопудово след злодея, — криминалист сообщил с довольным видом.

— От обувки они, скорее всего, избавятся, — не стал обнадёживаться Кораблёв. — Пальчики бы вот их найти.

— С этим предвижу проблемы. Кирилл не успел вам доложить — надыбали ещё следы матерчатых перчаток. Такие с пупырышками, хозяйственные. На дверце шкафа, на подоконнике и на сейфе. По ходу, злодеи в перчатках орудовали! Тем не менее, мероприятие номер один — проверка изъятых пальцев по «Адис-Папилону»[139]. У меня ноутбук с собой, сейчас экспертизку набью, закину в ваше ЭКО. Просьба, Александр Михайлович, озадачьте коллег, пускай немедленно возьмут в работу.

— Сделаем, Виталий Иваныч, — в ходе обсуждения ходов по раскрытию особо тяжкого преступления муторный осадок от поездки в область незаметно рассеялся.

Возникла иллюзия, будто события первой половины дня — черновик. Разве могут они по значимости сравниться с настоящей следственной работой? С поиском убийц?

Не откладывая в долгий ящик, Кораблёв позвонил Птицыну. Тот сдержанно поздоровался, на просьбу напрячь экспертов выдал свою коронку: «Нет проблем», одобрил предложение в восемнадцать часов провести рабочее совещание. Саша отметил, что обычно приветливый с ним полковник нынче казённо сух.

«Что ж, реакция адекватная. Львовичу есть от чего загрузиться. Наверное, Сомов ему в цветах и красках расписал, какой шабаш на коллегии творился. Мягко говоря, некомфортно исполнять служебные обязанности, когда над твоей башкой Дамоклов меч повис».

Проём входной двери забаррикадировала тушистая пенсионерка.

— Где… уф… подписать? — спросила одышливо.

Кораблёв взмахом руки, как регулировщик на перекрёстке, указал направление движения:

— К следователю подойдите, пожалуйста. Он прочтёт вам протокол.

— Вы знаете, товарищ начальник, некогда мне тут выслушивать. Давайте… уф… подпишу! Я вам ве-ерю…

— А где вторая понятая, Алексей? — забеспокоился Февралёв.

Участковый разлепил нитевидные губы. Над этим субъектом в капитанских погонах никакой меч не висел, он был кислым по фактуре.

— Вторая не пошла, ей ребёнка не с кем оставить. Сказала: «Вам надо, вы и приходите, подпишу».

Кораблёв дёрнул щекой: «Действительно, девиз России — хотели, как лучше, получилось, как всегда».

Переигрывать ситуацию с понятыми было поздно. И акцентировать внимание на загвоздке нельзя, лучше промолчать. Возможная проверка законности следственного действия судом маячила в неопределённом будущем.

«Убийство ещё надо поднять! К тому времени бабулька сто раз успеет всё забыть!»

Лицо участкового Зыкова застыло трагической маской:

— Мне долго тут торчать? Я, вообще-то, без обеда.

— И мы также, — легонько отбил выпад Кораблёв.

Прошлые бодания Зыкова с прокуратурой завершились привлечением его к дисциплинарной ответственности. Посему капитан счёл необходимым отмолчаться.

Крадущимся шагом приблизился Февралёв, заговорщически зашептал на ухо:

— Александр Михайлович, раненая директриса знаете, чья жена?

Следователь распространял густое облако цитрусового одеколона.

— Чья? — не выносивший агрессивной парфюмерии Кораблёв увеличил дистанцию.

— Главного архитектора Левандовского, которого за взятку арестовали.

Саша равнодушно пожал плечами. Взаимосвязи он не увидел. Анестезия прошла, и вновь его обуяла тревога по поводу жёстких указаний, спущенных прокурором области. Как ни крути, а придётся их выполнять!

27

26 мая 2004 года. Среда.

09.00–10.15

В отличие от Кораблёва, вяло отреагировавшего на фамилию одной из жертв нападения на Фонд жилищного строительства, процессуальные противники по делу Левандовского напряглись. В роковом совпадении каждая сторона узрела свою тактическую выгоду.

Наутро следующего дня адвокат Сизов принёс в прокуратуру ходатайство об изменении меры пресечения его подзащитному. Аркадьич, не вникая в суть, наложил дежурную резолюцию: «Приобщить к УД[140]». Накануне отпуска он взял за правило не накапливать на столе бумаг.

Документ прошёл регистрацию и через полчаса попал в руки следователю.

Самандаров молниеносно выдал звонок адвокату:

— Ростислав Андреич, крайне удивлён вашему бюрократическому стилю работы. Бумажку в канцелярию закинули, и трава не расти? А как же личное общение? В связи с вчерашними событиями имею к вам деловое предложение.

— Я не знал, что вы так оперативно отреагируете, Рафаил Ильич, — Сизов навострил чуткое ухо, пытаясь определить, куда дует ветер. — Что, прямо сейчас меня примете? Замечательно. Через пятнадцать минут я у вас.

Он прибыл раньше, памятуя о правиле — куй железо, пока горячо. Числясь в штате центральной консультации, Сизов дислоцировался отдельно, в шаговой удалённости от прокуратуры и суда.

— Разрешите? — в притвор просунулась блестящая лысина.

Адвокат мог и не изображать угодливости, зайти нормально, но он привык лицедействовать и каждое слово, каждый жест подчинял образу, в котором пребывал в настоящий момент.

Профессиональный рейтинг Сизова достиг заоблачных высот. Расчётливый, шустрый, как электровеник, коммуникабельный, отлично разбирающийся в текущем законодательстве, он доставлял массу хлопот следствию. Возникал в каждом резонансом деле, где клиент был платежеспособен.

Когда Самандаров работал в милиции, Сизов попил у него крови по бандитским делам. Обоих отличал взрывной характер, один из конфликтов чудом не закончился рукопашной, предугадать победителя в которой было сложно. И тот и другой спортивную подготовку имели на уровне.

Выведенный из себя беспардонностью адвоката, Рафаил вздумал раскопать, за какие же грехи того вытурили из военной прокуратуры. Направил запрос в Наро-Фоминский гарнизон. Из полученного ответа следовало, что майор юстиции Сизов уволился по собственному желанию. Ежу понятно, что за год до выслуги сотрудники по-хорошему на гражданку не сваливают. Слишком тяжело даётся прокурорская пенсия, чтобы махнуть на неё рукой на финише. Экс-коллеги шепнули Сизову про интерес, проявленный к его персоне подразделением по борьбе с оргпреступностью. Адвокат примчался в РУБОП с разборками, учинил скандал, на каком основании копаются в его частной жизни, грозил жалобой. У Рафы хватило разума сдать назад. Перейдя в прокуратуру, он не раз порывался прищучить рьяного адвокатишку, гадившего, как дюжина обычных, но всегда его осаживал Кораблёв, противник открытых военных действий.

Многие отличали незаурядное внешнее сходство Сизова с бардом Розенбаумом, только в миниатюре. Так же, как и брутал Александр Яковлевич, Ростислав Андреевич, облысев, брил череп наголо. Его казацкие вислые усы аналогично порыжели от заядлого курения. Задушевный баритон адвоката имел похожий хриповатый тембр. И одевался Сизов, как артист, стильно и