стала к острову Санта-Крус. Там произошла первая встреча испанцев с карибами (караибами), которую подробно описывает лекарь второй экспедиции Колумба – Диего Альварес Чанка: «Из лодки, отправленной к берегу, высадилось несколько человек; они направились к селению, жители которого уже успели скрыться. Там испанцы захватили пять или шесть женщин и несколько мальчиков. Почти все они, по их словам, были пленниками карибов, как и на упомянутом выше острове [Гваделупа].

Как раз в тот момент, когда наша лодка с добычей собиралась в обратный путь к кораблям, у берега показалось каноэ [пирога], в котором было четверо мужчин, две женщины и мальчик. Увидев флотилию, они, пораженные этим зрелищем, оцепенели от удивления и в течение долгого времени не в состоянии были двинуться с места, оставаясь от нее на расстоянии почти двух выстрелов из бомбарды. Тут-то их заметили из лодки и с кораблей. Тотчас же лодка направилась к ним, близко держась берега, а они все еще находились в оцепенении, глядя на корабли, удивляясь им и прикидывая в уме, что это за странная штука. Заметили же они лодку только тогда, когда она вплотную подошла к ним, и поэтому они уже не смогли уйти от преследования, хоть и пытались это сделать. Наши же кинулись на них так стремительно, что не дали им возможности уйти.

Видя, что бежать им не удастся, карибы с большой отвагой натянули свои луки, причем женщины не отставали от мужчин. Я говорю «с большой отвагой», потому что их было всего шестеро – четверо мужчин и две женщины – против двадцати пяти наших. Они ранили двух моряков, одного два раза в грудь, другого- в бок. И они поразили бы своими стрелами большую часть наших людей, не будь у последних кожаных и деревянных щитов и не подойди наша лодка вплотную к каноэ и не опрокинь его. Но даже и после того, как каноэ опрокинулось, они пустились вплавь и вброд – в этом месте было мелко, – и пришлось немало потрудиться, чтобы захватить карибов, так как они продолжали стрелять из луков. Несмотря на все это, удалось взять только одного из них, смертельно ранив его ударом копья. Раненого доставили на корабль».

Этот эпизод показывает, что индейцы дорого ценили свою свободу и готовы были сражаться за нее до последней капли крови.

Карибы показались испанцам «весьма свирепыми». В отличие от других индейцев, они носили длинные волосы и обводили глаза черной краской. Все тело они покрывали татуировкой и перетягивали жгутами мускулы рук и ног, отчего они становились необыкновенно упругими.

Дальше к северу взорам испанцев открылись «бесчисленные и веселые» островки, названные Колумбом архипелагом «Одиннадцати тысяч дев». С тех пор эти острова именуются Виргинскими (по-испански «дева» – «вирхен») (по католической легенде, «одиннадцать тысяч дев» совершили паломничество в Рим и на обратном пути были перебиты гуннами). Потом вдали открылся большой остров, который индейцы, взятые на Гвадалупе, называли Борикен. Земля была здесь тщательно возделана, всюду виднелись обработанные поля. Но хижины на берегу оказались пустыми – испуганные жители разбежались. Флотилия, не задерживаясь на этом острове, названном Колумбом Сан-Хуан-Баутиста (позднее он был переименован в Пуэрто-Рико), прошла вдоль его северного берега.

В пятницу 22 ноября Колумб, наконец, увидел Эспаньолу. Когда дошли до бухты Монте-Кристи, несколько матросов были посланы на берег за пресной водой, и здесь они нашли два разложившихся трупа. У одного из мертвецов были остатки густой бороды. Колумба охватили тревожные предчувствия.

Вечером 27 ноября флотилия бросила якорь в бухте Навидад. Колумб приказал выстрелить из двух бомбард, чтобы оповестить гарнизон форта о своем прибытии. Но ответного выстрела не последовало, сигнальные огни не зажглись и никаких признаков форта на берегу не было видно. Колумб с нетерпением ждал рассвета, чтобы узнать о судьбе своих матросов, которые вынуждены были жить почти целый год среди индейцев.

Около полуночи к флотилии подплыли на пироге несколько индейцев. Один из них настойчиво повторял: «Адмирал, адмирал». Туземцев проводили на флагманский корабль, и Колумб узнал среди них родственника касика Гуаканагари. Он привез Колумбу в подарок от касика две золотые маски. На вопросы Колумба об испанцах, оставшихся на острове, индейцы давали сбивчивые и неясные ответы. Можно было только понять, что многие испанцы умерли от болезней, другие стали жертвами взаимных раздоров, остальные ушли в глубь острова на поиски золота и увели с собой много женщин. Родственник касика сообщил также, что недавно на Гуаканагари напал касик соседней области, по имени Каонабо, сжег селение и ранил Гуаканагари в бою.

Как ни печальны были эти известия, но они все-таки немного успокоили Колумба. Он не сомневался, что оставшиеся в живых матросы поспешат вернуться, как только узнают о его прибытии, и расскажут всю правду о случившемся. Но наутро Колумба ждало еще большее огорчение. От форта Навидад остались одни развалины со следами пожарища. Кое-где виднелись обломки разбитых сундуков и клочки одежды европейцев, а неподалеку от крепости было найдено одиннадцать зарытых в землю тел, оказавшихся трупами испанцев.

О том, что произошло за время его отсутствия в форте Навидад, Колумб узнал через несколько дней от касика Гуаканагари, которого нашел больным в одном из отдаленных селений. «Гуаканагари сообщил, – пишет Бартоломе Лас Касас, – что христиане погибли потому, что, как только адмирал покинул их, они стали ссориться между собой. У них возникли нелады, и эти люди принялись отнимать жен у их мужей, и каждый из них отправлялся добывать золото сам, и только для себя. Группа бискайцев соединилась против всех остальных христиан, а затем все они рассеялись по стране и там за свои провинности и дурные поступки были убиты».

Колумб поверил Гуаканагари, хотя подозревал, что в истреблении испанцев принимали участие также и индейцы его племени. Но не желая до поры до времени портить с ними отношения. Колумб пригласил касика в свой лагерь и снова устроил празднество в его честь. Касика привели в изумление лошади, которых он никогда прежде не видел, а искусство верховой езды вызвало его неподдельный восторг. Несмотря на то, что многие спутники Колумба настоятельно советовали задержать Гуаканагари, чтобы с его помощью найти виновных, Колумб не последовал этому совету и приказал касика отпустить. По-видимому, тот почувствовал что-то недоброе, так как на следующий день куда-то исчез и не показывался на глаза. С тех пор отношения между индейцами и испанцами стали заметно ухудшаться.

Гибель гарнизона форта Навидад не изменила решения Колумба основать на Эспаньоле колонию. Туземцы постоянно говорили о богатой золотом области Сибао, которую Колумб все еще продолжал считать страной Сипанго. На поиски золота был снаряжен большой отряд во главе с Алонсо де Охедой, кастильским дворянином, позднее «прославившимся» своими жестокостями в колониях. Экспедиция Охеды увенчалась успехом. Ему удалось открыть несколько ручьев с золотоносным песком и найти самородок золота в девять унций весом.

Тем временем Колумб спешно снарядил в обратный путь пятнадцать каравелл, оставив на Эспаньоле только пять кораблей и около пятисот человек. Поступить таким образом его заставил недостаток съестных припасов, а также болотная лихорадка, поразившая многих из его спутников. Командовать флотилией Колумб поручил капитану Антонио де Торресу, приказав ему представить подробный отчет Фердинанду и Изабелле о положении дел на Эспаньоле. В памятной записке, переданной Торресу в качестве материала для отчета, Колумб просил послать ему «скот, продовольствие и все прочее, необходимое для заселения края и обработки полей». В памятной записке содержались и такие строки, характеризующие, к сожалению, великого мореплавателя отнюдь не с лучшей стороны: «Оплату же всего этого можно производить рабами из числа каннибалов, людей жестоких и вполне подходящих для этой цели, хорошо сложенных и весьма смышленых. Мы уверены, что стоит только вывести их из этого состоянии бесчеловечности, и они могут стать наилучшими рабами; перестанут же они быть бесчеловечными, как только окажутся вне пределов своей страны».