Мессия не думал.

Сегодня придет Патриарх и нужно оказаться на высоте.

А сейчас он позвонит и скажет, что готов идти в синагогу.

x x x

Я знаю, что предлагаемая интерпретация вызовет немало споров, если не сказать больше. Я уже говорил о дискуссиях с ортодоксами, дискуссиях тем более нелепых, что обе стороны имели на руках идентичные материалы. Я не намерен оспаривать ни объективной роли Мессии в зарождении новой цивилизации, ни описанного в истории всех планет развития событий. Как читатель успел заметить, Мессия в моем изложении — человек, сомневающийся в себе и своем предназначении. Более того — не знающий ни причин своих поступков, ни даже (в этом я готов поспорить с каноническими интерпретациями) глубин иудаизма, каковой он изучал лишь в течение нескольких лет, проведенных в ешиве "Ор леолам". Меня как исследователя интересовал внутренний мир Ильи Давидовича Кремера, которого история выдвинула на роль спасителя человечества в силу чистой случайности.

Я оставляю в стороне практически все внешние события, упоминая о них в тексте лишь в том случае, если они имели прямое отношение к переживаниям Мессии.

Кстати, даже в ортодоксальной литературе отмечается, что Второй этап перехода начался в день посещения Мессии Патриархом Московским и Всея Руси Алексием. Канонические тексты поддерживают мнение о том, что именно богоугодная беседа Патриарха с Божьим Посланцем привела к новому божественному откровению. На деле, как я полагаю, попросту включилась следующая стадия программы — и вовсе не содержание беседы стало тому причиной. Возможно, катализатором было нечто, произнесенное во время беседы. Возможно — нет.

Программа генетических изменений, включенная И.Д.К., работала в теле Мессии, естественно, чище и быстрее, приводила к переходу от стадии к стадии раньше, чем сам Мессия успевал эти скачки осознать и — тем более — перевести их в вербальные коды с тем, чтобы передать всем остальным людям. И.Д.К., участвуй он в этом процессе, провел бы все стадии, надо полагать, более эффективно. Но миссия И.Д.К. оказалась иной. Кто, в конце концов, скажет, что важнее: быть разведчиком, исследующим Цель, или полководцем, ведущем к этой Цели всю армию?

Не мы выбираем себе роль, но нас выбирают на роль обстоятельства. Можете называть это волей Бога, если такой подход представляется вам более соответствующим вашим главным аксиомам.

x x x

После утренней молитвы он чувствовал себя духовно очищенным, будто принял холодный душ после тяжелого рабочего дня. Ощущение это было именно физическим, хотя и связанным с духовной сущностью, а не с телесной оболочкой. Он много раз сам себе пытался объяснить этот феномен: почему, кроме обретения душевного спокойствия, молитва дает еще и ощущение легкости в теле, ясности мысли, силы и молодости — так он бежал домой после тренировки в спортклубе общества «Буревестник», когда был еще студентом и полагал, что если Бог существует, то в наш век ракет и телескопов очень непросто найти облако, где Творец мог бы усесться, расправив хитон.

Трапеза прошла как обычно — благословение, хлеб, вино, легкая еда, он не любил с утра перегружать желудок, а с некоторых пор просто боялся материальной пищей уничтожить новое для него ощущение готовности к великим делам.

На некоторое время его оставили одного, и он, сидя на жестком слуле у окна, просмотрел утренние газеты. Это была не столько привычка, сколько способ самоконтроля. Обо всем, что писали газеты, он знал — знание рождалось само, всплывало из памяти подобно воспоминанию о чем-то, давно закончившемся. Дежа вю?

Одно время он думал именно так. Потом утвердился в иной мысли, более естественной и близкой к истине: его телепатические способности, в подсознании попросту всеобъемлющие, позволяли знать, видеть и, возможно, даже ощущать все, о чем думали, что чувствовали люди — в том числе и журналисты, выпускавшие номер, и наборщики у компьютеров, и уж конечно редакторы, подписывавшие номер в печать. Знание накапливалось в подсознании, и Илью Давидовича не интересовала физическая структура этого процесса. Захотев узнать новости, он попросту вспоминал текст статьи, запечатлевшийся в мозгу ее автора. Это не вызывало никаких неприятных или побочных эффектов — он вспоминал, а потом получал удовольствие, обнаруживая текст на газетной полосе. Это было своего рода спортивное упражнение для памяти, утренняя получасовая зарядка.

"Едиот ахронот" дала на первой полосе под крупной шапкой информацию о переходе иорданскими паломниками израильской границы в районе моста Алленби. Мирные паломники, ни у кого не было оружия. Более того, среди них оказались раненые — некая, как полагают, фундаменталистская группа напала на процессию в пустыне, одного паломника зарезали, пять было легко ранено.

Он перевернул страницу. Вспомнил, точнее, извлек из подсознания откуда-то явившуюся информацию о том, что нападавшие были, конечно, не исламскими фундаменталистами, а последователями какого-то тибетского гуру, которых весь этот мировой процесс неожиданного перехода в иудаизм попросту свел с ума. Фундаменталисты, как же. Хизбалла, ХАМАС, Фронт отказа — все это перестало существовать в одночасье, поскольку уж кто-кто, а арабы из древней своей бытности вынесли ту самую каплю общей с евреями крови, тот генетический материал, которого оказалось достаточно для включения программы. Вот, пожалуйста: шейх Аббас обнимается с Арафатом и подписывает договор о присоединении Палестины к Израилю. И это — только на второй полосе. Полгода назад подобное сообщение стало бы не просто сенсацией, но выглядело бы бредом.

Он перелистывал страницы, не зная, что ищет, но точно зная, что, когда взгляд его упрется в некий заголовок, он поймет, что искал именно его, и вспомнит содержание информации раньше, чем пробежит глазами текст.

Нет… Нет… Речь президента США перед Сенатом о мессианстве вообще и участии Штатов в возрождении Царства божия, в частности… Нет… А, вот оно. Вчера в Бен-Гурион прибыли три рейса из Москвы с новыми репатриантами. Три рейса — не так много. Всего тысяча двести человек. Палаточный городок Кацрин Хадаш готов принять… Почему его заинтересовала эта заметка?

Он понял причину, едва подумав о ней. Кто-прибыл этим рейсом. Кто-то, с кем ему предстоит встретиться. Кто? Он и это вспомнит. В свое время. Память, тем более память о будущем, перегружаться не желает. Кто-то прибыл — пока достаточно и этого.

— Я готов начинать, — сказал он, подняв телефонную трубку.

В комнату тут же вошли два секретаря — харедим из бывшей организации "Натурей карта". Молодые ребята лет под двадцать, лица их были строги и преисполнены сознания важности. Нет, не собственной, речь могла идти только о важности момента.

В первые дни с ними было трудно работать, и он подумывал даже заменить их на менее эмоциональных ребят-прогрессивных иудаистов. Потом передумал. Ему стало интересно разговаривать с ними.

— Йони, — сказал он, — сегодня твоей малышке станет лучше, а через три дня она уже будет бегать.