в клуб, забирался в костюмерную и, чтобы не мерзнуть, зарывался на ночь в плащи и платья. Каждый день я звонил домой, потому что боялся, что они заявят в милицию, и докладывал, что со мной все в порядке. Мама уговаривала меня вернуться, но я ответил, что вернусь, только когда они пообещают больше не запрещать мне театр. В конце концов папа и мама сдались и пообещали. Я был рад, конечно. Потому что жить дома мне нравилось больше. Да и еда тоже всегда была.

И стали мы жить-поживать, как говорится, по-прежнему. Я думаю, папа и мама разговаривали с Антониной Алексеевной и просили помочь им, понимая, что она для меня является огромным авторитетом. И как-то раз Антонина Алексеевна попыталась убедить меня в необходимости хорошего аттестата. Но даже у нее не получилось. Я, правда, не понимал в тот момент, как мне помогут в жизни знания, которые я тогда считал бесполезными. Тем более что я уже решил, что хочу стать актером. А актеру, как я был уверен, знания не нужны – главное талант. Правда, что такое талант, я тогда вообще не сек и был убежден, что моя самоуверенность – это талант и есть. Так мы и дожили до выпускного. Я получил новый костюм от родителей и красивый аттестат от школы, в котором были одни тройки.

Глава 17

На которой жизнь № 1 кончается

Я не помню, как мы праздновали выпускной. Помню, что вроде в каком-то кафе. С выпускного осталось только одно яркое воспоминание. Я подхожу в своем новом костюме к Тане Сапожниковой и приглашаю на медленный танец, надеясь, что сегодня, в такой день, она мне не откажет. Таня говорит: «Нет!» – и идет танцевать с каким-то чуваком из параллельного класса. В следующий раз я ее увижу лет через восемь или девять. Мы встретимся почти случайно в другом городе, и к этому времени я стану совсем другим человеком. А пока я «уходил со школьного двора под звуки нестареющего вальса», унося с собой это Танино «Нет!», уроки, преподнесенные мне Димой Титоренко, и память о двух учителях, которые меня любили, несмотря на оценки (бывает же такое). Ангелина Захаровна – по биологии, у которой я учился на одни пятерки, и Клара Федоровна – по алгебре и геометрии, которая называла меня бродягой и у которой я получал сплошные тройки. Клара Федоровна даже за меня палец в чернильнице держала, когда я поступал в институт. Это такая примета – мне потом рассказала мама. А, да, чуть не забыл. Еще на память от школы у меня осталась почетная грамота за победу на соревнованиях по гиревому спорту.

Вот с этим багажом и с гитарой я и собирался поступать в Московский театральный институт имени Щукина. Не буду рассказывать о своем первом провале на вступительных экзаменах. Потом, в жизни номер два, их было много. Но после того, как я с треском провалился в «Щуке», мне пришлось еще на год вернуться в Питкяранту, поступить в хабзайку (так у нас называлось профессионально-техническое училище номер двадцать) и год учиться на водителя-слесаря легковых/грузовых автомобилей. Но это все уже в жизни № 2. А вот между Провалом в «Щуке» и хабзайкой как раз и поместилось послесловие жизни №i.

Вот оно.

Разбирая по просьбе мамы свой письменный стол – мне ведь теперь больше не нужна была всякая школьная ерунда, я обнаружил зеленую клеенчатую маленькую записную книжку. Уже хотел метнуть ее в пакет со всем остальным мусором, но почему-то открыл на первой попавшейся странице. И прочел: «Город Йошкар-Ола, улица Испанских Интернационалистов, д. 26, кв. 15, тел. 8-362-245673. Олеся Тиговская. Я тебя люблю, мой зайчик».

И вдруг мне стало так горячо в груди, так невыносимо прекрасно больно и так жалко потерянной любви, что я бросился к телефону и набрал номер.

Я узнал ее по первому же «алло». Сколько обстоятельств должно было совпасть сразу, чтобы произошло то, что случилось дальше. Именно сегодня мама уговорила меня разобраться со столом, именно в этот момент я нашел записнушку, именно сейчас Олеся была дома, и именно она, а не кто-то из ее родителей взял трубку. «Привет!» – произнес я осипшим голосом и замолчал. «Кто это?» – голос Олеси нисколько не изменился. «Это я – твой зайчик». И тут она меня узнала: «Олег, это ты?! Что случилось?! Почему ты звонишь?! Как – просто так?! Не может быть! Что-то случилось?! Скажи честно!»

Девушки устроены как-то по-другому. Они не могут поверить, что их бывший парень может позвонить им просто так, потому что нашел записную книжку.

– Я звоню тебе, Олеся, потому что соскучился. Хочешь, я к тебе приеду?

– Приезжай.

Это, конечно, был ответ вежливости. Она так же легко ответила, как я легко спросил. Типа, шутка… Олеся никак не могла предположить, что ее бывший парень, который через три года после разлуки и через два после последнего письма просто так решил ей позвонить, возьмет и приедет. А я взял и приехал. Однако по порядку.

Как только я понял, что мой внутренний герой загорелся идеей, я узнал, сколько стоят билеты от Питкяранты до Йошкар-Олы и обратно. Получилось без малого двести рублей. Это если брать билеты в «общие» вагоны. Для тех, кто не в теме: раньше были не только ев, купе и плацкарт. Были вагоны для совсем нищих. В них на нижних полках сидели по трое, а вторые и третьи полки занимали те, кто успел первыми залезть и лечь. Но разве героя может остановить отсутствие белья и матраса в поезде? Я отправился к родителям и попросил у них двести рублей. Мама открыла от удивления рот, а папа задал резонный вопрос – зачем? Когда я ответил, что хочу съездить в Йошкар-Олу (а это примерно другой конец страны от нас), папа покрутил вилкой у виска – он в это время ел жареную картошку и лаконично отказал. Но преграды только разжигают жажду героя к их преодолению. Авантюрная идея плюс подростковый протест послужили отличным горючим для мотора моих сумасбродных желаний, и он потащил меня на поиски денег. После того как я распотрошил свои заначки и запасы, сделанные во время школьного бизнеса, оказалось, что мне не хватает еще рублей сто двадцать. Их надо было заработать. На дворе стоял конец июня. Значит, у меня был июль, чтобы заработать эту сумму. А в августе – Йошкар-Ола. Я бегал по всему городу четыре дня и,