Этих парней учили действовать именно так, а виноват ли объект в чем-то или нет, их не заботило: приказ был – обезвредить опасного бандита любым способом, – а приказы положено выполнять и лишь потом задумываться о степени вины подозреваемого человека. Но и Антон хорошо знал особенности организации подобных мероприятий, нередко заканчивающихся гибелью ни в чем не повинных людей, поэтому ответил в той манере, которая была наиболее эффектна и эффективна и на какое-то время обеспечивала ему преимущество. Сдаться же «на милость» ОМОНа в данном случае означало быть зверски избитым или покалеченным, а главное, что Валерию тоже не пощадили бы, и Антон нырнул в «пустоту» боевого транса без колебаний и сомнений.

Омоновец, выворачивавший руку Валерии и уже собиравшийся ударить ее по лицу, вдруг взмыл в воздух и перелетел через парапет набережной вслед за своим напарником. Мордоворот в камуфляже, с трудом поднявшийся после удара по горлу, нарвался на еще один жестокий удар снизу вверх в промежность, а двое верзил, подбегавших с двух сторон к Антону, попали в «петлю турникета», столкнулись друг с другом, и были последовательно добиты ударами ребром ладони по затылку, вылетая из «кучи-малы» боя с тротуара на проезжую часть. Таким образом из десяти омоновцев, десантировавшихся из машин для захвата «опасного преступника», семеро были повержены и не могли продолжить бой уже в течение первой минуты операции, оставшиеся же трое, хотя и соображали туго, все-таки поняли, что происходит нечто не предусмотренное планом, и попытались изменить ход событий. Двое из них набросились на Антона, пустив в дело ножи, а двое зашли ему в тыл, снова угрожая захватить Валерию. Вмешался в схватку и командир группы ОМОНа, сообразивший вызвать подмогу и доставший пистолет.

И в это время в бой вступил Илья Пашин, вывернувшийся из-за спин собравшихся на противоположной стороне улицы зевак.

Он на ходу вырубил шофера «Форда», выцеливающего Антона на манер американских шерифов – с двух рук, пригнувшись, затем отобрал пистолет у командира группы и отшвырнул от Валерии одного из бойцов ОМОНа, так что тот завертелся волчком и грохнулся боком на бордюр. Второй боец, ошалевший от неожиданности, направил на Пашина автомат, но на спусковой крючок нажать не успел: Валерия сняла туфлю и ударила парня в лицо, попадая каблуком прямо в прорезь маски. С воплем тот схватился за глаз, направил ствол автомата в ее сторону, и Антон, освободившийся в этот момент, ударил его по руке и одним движением перебросил через парапет в воду.

На мгновение все замерли.

Шестеро представителей закона в пятнистых комбинезонах лежали на тротуаре и на дороге возле мигающих синими проблесковыми маячками милицейских машин. Трое плавали в реке. Один полз в сторону на четвереньках, скуля от боли. Командир группы захвата тянул из-под ремня еще один пистолет. И, открыв рот, глазели на происходящее с моста и по обе стороны набережной проходившие мимо люди, среди которых Антон вдруг заметил парней в черном, прикрывающих своего босса, депутата Козлового. Правда, он тут же отступил за спины, спрятался в машине, однако его одутловатую, поросшую рыжей щетиной физиономию невозможно было спутать ни с чьей. Антон понял, что депутат исполнил-таки свою угрозу, сообщив в милицию о нападении на «особо важную персону» и обрисовал портрет Громова. Вероятно, депутат имел в ОМОНе друзей, ничем другим объяснить нападение на Антона и Валерию было невозможно.

– Стоять! – сказал Илья, направляя на побелевшего командира группы отобранный у омоновца автомат. – Еще раз повторяю: произошла ошибка. Я Илья Пашин, президент Международной ассоциации Школ выживания. Это мой сотрудник Громов. Давайте разберемся, в чем дело.

– Разбираться будем в другом месте. – Старший лейтенант ожил, воодушевленный звуками сирен: по Крымскому мосту мчалась кавалькада машин с подмогой. – Положите оружие и сдавайтесь!

Илья посмотрел на Антона, на Валерию, придерживающую рукой разорванное платье, кивнул.

– Хорошо, мы согласны. Едем в участок. Только я предварительно позвоню. – Он достал сотовый телефон, набрал номер, подождал ответа и коротко обрисовал кому-то ситуацию. Потом положил автомат на асфальт и взял под руку Валерию.

– Мы готовы.

Командир группы ОМОНа кивнул своим подчиненным, и те окружили троих драчунов, направив на них оружие, но не приближаясь ближе чем на метр. Они еще опасались Антона, способного превращаться в тихий ураган и ломать руки и челюсти. Примчавшимся на помощь товарищам побитых спецназовцев пришлось лишь наблюдать за погрузкой и отправкой пленных, и о том, что здесь произошло, они узнали позже.

Когда Илья понял, что везти их собираются в разных машинах, он оглянулся на командира группы, уже пришедшего в себя и напустившего лихой вид.

– Прошу вас, отправьте нас вместе.

И получил ответ – толчок в спину стволом автомата и ругательство.

– Топай молча, президент! Сейчас ты у нас в отделении кровью умоешься за нападение, еще не то запоешь!

Антон, которого вели под руки двое верзил в камуфляже, услышал фразу главного омоновца, оглянулся было, но получил удар в спину и едва не упал. Покорно шагнул дальше и услышал тихий вскрик Валерии:

– Не трогайте меня, я сама!

Затем послышался мат, возня, сдавленный стон, и Громов, которого уже согнули пополам, чтобы втолкнуть в кабину «Форда», снова вошел в состояние боевого транса с его внутренней «пустотой» – полным отключением от посторонних мыслей и эмоций.

На сей раз он «работал» с гораздо большей скоростью и силой, на пределе возможностей, полностью задействовав весь психофизический резерв и весь арсенал приемов пресечения боя, в том числе предельно жестких, потому что вдруг понял, что останавливаться нельзя: темная сила продолжала влиять на события, контролировала сознание омоновцев и готовила ловушку. Следовало как можно быстрее перехватить инициативу, выявить «контролера» – не господин ли Козловой? – и заставить его отступить. В противном случае ничто не гарантировало пленникам не только умного и справедливого разбирательства инцидента, но и свободы, а возможно, и жизни.

Илья вступил в схватку мгновением позже, но Антон о нем не беспокоился, ощущая его частью себя и зная, что Пашин не подведет. Уровень этого знания превышал возможности нормального человека, однако лишь много времени спустя эффект синхронной оценки ситуации и одинакового понимания плана атаки стал понятен обоим.

В данный же момент они начали обычную по их понятиям воинскую работу в реальных боевых условиях и остановить их не смогло бы, наверное, и более подготовленное подразделение спецназа.

Антон сам нырнул в кабину головой вперед, выбивая ударом кулака садящегося с другой стороны омоновца, вторым движением вывернулся из кабины, «насаживая» на прием еще одного спецназовца, отобрал у него в падении автомат и перекатился через капот машины, сшибая с ног третьего.

Парней, впихивающих в соседний «Форд» Валерию, он буквально «зарубил»: одного – ударом приклада по стриженому мясистому загривку (вояка был без шапочки-маски), другого – «клювом орла» в висок. Выдернул Валерию из машины обратно, заметив ее прикушенную губу и слезы в глазах; она была потрясена обращением стражей порядка чуть ли не до шокового состояния.