— Почему? — Я отпустила ремень и на этот раз развернулась к Гроу полностью.

— Почему — что?

— Почему ты не отказался от Ильеррской? Если хочешь вернуться?

— Потому что она объединяет все, что меня заводит, Зажигалка. Это то, что я действительно должен сделать.

Короткий взгляд сказал мне гораздо больше всего, о чем мы говорили раньше. Вот чего я на самом деле понять не могла — так это какой ледяной задницей надо быть, чтобы не дать сыну спокойно снять последний фильм? Последний фильм, чтоб меня. Не представляю, что бы я чувствовала, если бы мне пришлось бросить работу над спецэффектами. Ну, к драконам, даже думать не хочу.

Хотя я вообще мало шарю в том, что происходит в мире иртханов.

Тем более — в их ценностях. Леона в свое время сломала шаблон и стала певицей, покорившей мир, теперь толпа иртханесс жаждет подобной славы. Правда, представить Рэйнара режиссером у меня не получалось, как я ни старалась. Да если честно, я и не старалась.

А вот представить Гроу политиком…

— Скажи лучше, до чего ты дочитала в Ильеррской. — Его голос вытряхнул меня из размышлений на тему «вариации возможного будущего».

— До орудия наказания.

— Девочки любят погорячее?

Я хмыкнула.

— Мальчики тоже. Даармархский вообще дракона в штанах удержать не может.

— На нем не было штанов.

— Это оправдание!

— Это физиология. После спонтанного выброса такой силы, особенно после мгновенного оборота, всегда просыпается инстинкт размножения. Так что произошедшее — закономерная реакция на самку, которую отметило его пламя.

— О-че-шу-еть. Я-то подумала, что это чуть больше, чем просто «закономерная реакция на самку».

— Иртханы после оборота больше звери, чем люди. — Гроу скользнул пальцами по шкале скорости, и меня слегка вдавило в сиденье. — Особенно иртханы того времени.

Я хотела сказать, что некоторые от них недалеко ушли и в нашем, особенно с такими-то суждениями, но в этот момент взгляд зацепился за кончик «Хрустальной иглы», вырастающий над остальными высотками, и мой энтузиазм иссяк. В следующий момент мы уже вынырнули из-за поворота и перед нами взметнулись ввысь семьсот метров моего кошмара. Парковка рядом с ней была разрешена только нижняя, верхние уровни предназначались исключительно для эвакуации (чтобы не портить вид постоянно мельтешащими поблизости флайсами).

Пока мы садились по рукаву, я чувствовала себя вполне сносно.

Пока добрались до высоких дверей на фотоэлементах — тоже.

Даже когда оказались внутри, в просторном, искрящемся гранями хрустального октаэдра зале. На нас пялились все, но эти «все» прошли мимо, пока мы направлялись к лифту. Капсула скоростного подъема раскрыла перед нами свои ледяные руки, точь-в-точь как мои. Гроу приобнял меня за талию, и мы шагнули внутрь.

В этот миг в голове у меня была одна-единственная мысль: «Дышать ровно и не позволять глазам выпрыгивать из орбит». Правда, в миг, когда двери закрылись и капсула скользнула наверх, эта мысль вместе с внутренностями улетела куда-то в космос.

Высота сквозь стеклянный рукав перед глазами слилась в сплошное мельтешение, под ногами сужался зрачок стартовой платформы.

Я зажала руками рот, а потом рванулась в сторону выхода, колотя по панели остановки и задыхаясь. Лифт дернулся, вместе с ним дернулась я, а в следующий миг сильные руки легли мне на талию и рывком развернули к себе.

— Нет! — заорала я, вырываясь из его рук. — Нет, нет, нет!

Понимая, что сейчас увижу бесконечные метры бездны под собой, зажмурилась, но тут же снова распахнула глаза: стекло стремительно становилось матовым.

— Режим непрозрачности, Зажигалка, — жестко произнес Гроу. — Его придумали специально для тех, кто переоценивает свои силы.

Нескольких секунд мне хватило, чтобы справиться с паникой.

И еще нескольких, чтобы до меня дошел смысл сказанных им слов.

Он что, знал, что я боюсь высоты?!

Выражение гроуфизиономии подсказало: да, знал.

Видимо, жажда крови отразилась у меня в глазах, потому что мои запястья перехватили ну очень вовремя. И впечатали меня в ставшую непрозрачной стену, вжимая в нее своим телом. Его губы оказались совсем близко от моей шеи, и на миг запах сигарет смешался с запахом моего геля для душа.

От того, как сверкнули его глаза в этот миг, внутри что-то дернуло с невиданной силой, и я отозвалась всем телом в его руках в такт ей. Увы, гроуновский захват — это нечто нерушимое. Примерно как каркасы современных высоток, хотя я больше чем уверена, что их порушить гораздо легче. Не оставляя попыток вырваться, я попыталась уйти в сторону, в итоге меня еще сильнее вдавило в стену, а режиссерское колено вошло аккурат между моих бедер.

То-то сейчас служба безопасности «Хрустальной иглы» развлекается.

— Пусти, — процедила сквозь зубы. — Пусти, пока я тебе не отбила все самое ценное.

— Ты уже чуть не отбила мне все самое ценное, — прорычали мне в лицо. — Когда чуть не рухнула со скалы. А потом, когда начала заикаться на съемочной площадке. Думаешь, я совсем идиот?

— Не думаю, я в этом уверена! Можно было просто спросить?!

— Можно. А ты бы ответила?

Зрачок снова дернулся в вертикаль.

— Я у тебя десять раз спросил. — Сейчас рычание стало потише, но взгляд по-прежнему оставался звериным. — Ты что мне сказала на съемках? А когда мы ехали в лифте? Все в порядке. О’кей. Я не представлял, как иначе вытащить это из тебя, Зажигалка.

Да, не сказала бы. Я не привыкла делиться своими слабостями, и уж тем более не привыкла на них упирать.

— Я сыграла? Сыграла. Что тебе еще нужно? — процедила ему в лицо.

— Нужно, чтобы ты говорила со мной. — Хватка на моих запястьях ослабла, и Гроу отступил в сторону. — Нужно, чтобы о таком дерьме ты сообщала мне незамедлительно. Ты в курсе, к чему может привести эта чешуйня? К тому, что ты никогда больше не выйдешь подышать на балкон, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно исполнять трюки.

Он был прав, и я это прекрасно понимала.

Понимала, тем не менее не могла отделаться от желания как следует ему врезать. Я чуть ли не в истерике перед ним билась, чего не позволяла себе никогда и ни с кем. А все потому, что кое-кто решил кое-что проверить.

Резко развернувшись, ударила по панели этажей, и кабина ухнула вниз.

Я же сложила руки на груди, плотно сжимая губы. Плотно, потому что много чего ему хотелось сказать. Очень много. Давно накопилось.

— Зажигалка.

Я не обернулась. Не обернулась и тогда, когда двери выпустили меня в холл. Пролетела через него, опасаясь съехать куда-нибудь не туда на каблуках, но то ли сегодня мне везло, то ли ярость придала устойчивости. Только оказавшись на улице, глубоко вдохнула соленый океанский ветер.