Веспасиан сделал еще одну пометку, после чего пристально воззрился на Катона.

«Ну вот, – подумал молодой центурион, – сейчас будет самое главное. Самый опасный вопрос легат наверняка приберег напоследок».

Катон постарался сосредоточиться.

– Ну, осталось прояснить совсем немного, и я тебя отпущу. Как я понимаю, по прибытии Третьей когорты к броду была предпринята попытка остановить врага?

– Так точно, командир.

– И насколько, по твоему мнению, эффективно осуществлялась оборона?

Не успел Катон сформулировать объективный ответ на этот вопрос, как перед его мысленным взором возникла картина отчаянной, кровопролитной схватки.

– Противник значительно превосходил нас числом, командир. Мы были вынуждены отступить.

– Вынуждены?

– Так точно, командир. После того, как они вытеснили нас с брода, возникла угроза охвата с флангов. Нам пришлось отойти и перестроиться, иначе бы нас перебили.

– А тебе не приходило в голову, что, прояви Третья когорта больше решимости и стойкости, битва могла бы завершиться для нас полным успехом?

– Командир, кто спорит, сумей мы продержаться, результат был бы иным. Но при всем моем почтении тебя там не было.

Писец нервно втянул воздух и боязливо покосился на легата. Веспасиан выглядел разъяренным: где это видано, чтобы самый младший центурион легиона говорил с легатом подобным манером? Некоторое время он продолжал буравить Катона взглядом, но потом щелкнул пальцами и велел писцу:

– Эту последнюю фразу сотри: ее в отчете быть не должно.

В то время как писец перевернул стило и использовал плоский конец, чтобы стереть оскорбительные слова, Веспасиан тихо обратился к центуриону:

– Принимая во внимание твой послужной список и предыдущие заслуги, я оставляю эту твою выходку без последствий. Но имей в виду, в другой раз я не буду столь снисходителен. Предписываю тебе, как и всем остальным, оставаться в лагере. Больше никакого купания – тебя могут вызвать в любой момент без предварительного уведомления. Свободен!

– Есть, командир.

Катон вытянулся по стойке «смирно», отдал честь, четко повернулся кругом и вышел из палатки, после чего побрел в расположение Третьей когорты. Провиантский обоз подоспел еще раньше, днем, и легионеры, наскоро подкрепившись, ставили палатки. Вместо разложенного на земле кучками снаряжения появились сотни палаток из козьей кожи, тянувшихся ровными рядами по обе стороны от Преторианской дороги. Солдаты перетащили свое снаряжение внутрь и теперь или спали в тени палаток, или, собравшись небольшими кучками, тихонько болтали на солнышке о чем-то своем. Добравшись до расположения Шестой центурии, Катон убедился, что его бойцы тоже устроили лагерь как положено, поставив в том числе палатку и для него. Зайдя внутрь, он начал расстегивать ремни, но тут падавший внутрь через открытый полог солнечный свет частично загородила тень. Катон поднял взгляд и увидел Макрона.

– Вот смотрю, ты вернулся. Как дела?

– Хреново. Похоже, я все время говорил не то, что надо.

– Понимаю, – промолвил Макрон с горькой улыбкой. – Хотя обычно ты со словами не теряешься.

– Да я и сейчас вроде как не терялся. Только сдается мне, ничто из того, что я говорил, не имело значения. Похоже, легат уже составил свое мнение о том, что произошло. – Катон прекратил возиться с пряжками и уставился в землю. – Думаю, у нас неприятности… большие неприятности.

Незадолго до сумерек Веспасиан направился на другой берег Тамесис, в главный лагерь командующего Плавта, с докладом. Протоколы допросов он вез с собой в больших переметных корзинах на спине своего коня, позади седла. Вспомогательные подразделения весь день копали глубокие рвы поблизости от брода, куда оттащили тела убитых прошлым вечером бриттов. Трупы больше не отравляли воздух, но трава, на которой они недавно лежали, оставалась темной от запекшейся крови. Ее запах заставлял коня нервно раздувать ноздри, а Веспасиан погонял животное, желая поскорее подняться на кряж и оставить место побоища позади.

Внутри лагеря легат спешился перед штаб-квартирой командующего и подал знак одному из караульных, чтобы тот занес в шатер корзины с записями. Как раз когда последний отблеск закатного солнца исчез за горизонтом, дежурный писец сопроводил легата в шатер, где множество его коллег работали, составляя сводный административный отчет о вчерашней битве, который требовалось приукрасить для официальной истории.

Чего там только не было: списки личного состава, перечень потерь, расходные описи оружия и снаряжения. Тут же готовились проекты приказов, касающихся дальнейшего хода кампании.

Скоро сентябрь, подумал Веспасиан, и Плавт надеется надежно окопаться на берегах Сабрины до того, как пойдут дожди и осенняя распутица прикует легионы к месту.

Сейчас, когда войско Каратака практически уничтожено, враг вынужден будет ограничиться мелкими вылазками – во всяком случае, до тех пор, пока новое племенное ополчение не будет набрано, вооружено и обучено хотя бы основным боевым навыкам. Воинская каста, составлявшая ранее костяк его армии, понесла огромные потери еще в прошлом году, и представителей этого сословия уцелело совсем немного. Правда, скорее всего среди уцелевших находится и сам Каратак. А пока он жив, дух сопротивления будет тлеть в сердцах бриттов, угрожая в любой момент вновь разгореться пожаром войны против римских захватчиков. Веспасиан нахмурился. Этот проклятый вождь значил очень много. Куда больше, чем тысячи его соплеменников, зарытых во рву рядом с рекой.

Когда Веспасиана ввели к командующему, тот изучал большую, разложенную на столе карту. Рядом стояли другие легаты и старшие трибуны. Веспасиан поймал взгляд своего старшего брата, Сабина, и кивнул ему. Рядом со столом с откровенно скучающим видом сидел Нарцисс, тщательно очищавший грушу богато украшенным ножом.

– Веспасиан, ты присоединился к нам в интересный момент, – промолвил командующий, вскинув глаза. – Мы только что получили донесения от конных подразделений.

Веспасиан кивком отпустил солдата, принесшего корзины и поставившего их возле кожаной стенки палатки, и присоединился к командирам, собравшимся у стола.

Карта представляла собой большое полотнище из искусно выделанных кож, на которое в штабе командующего постоянно наносили новые и новые открываемые на острове географические объекты, уточная и исправляя детали. Диспозиция римской армии обозначалась красными деревянными кубиками с вырезанными на верхней грани номерами подразделений. Символы вражеских сил на карте отсутствовали.

Командующий слегка кашлянул, прочищая горло.

– Нам известно, что вчера некоторому количеству врагов удалось от нас ускользнуть; предположительно их около пяти тысяч. Я приказал кавалерии преследовать их и уничтожать, и командиры конницы докладывают, что порубили по меньшей мере еще две тысячи варваров, прежде чем те скрылись среди огромных болот… вот здесь.