– Я знал… я знал, что она сообщит кому нужно, – профессор Никонов с облегчением заулыбался, повеселел даже. – Ниночка меня не бросит даже в аду. Она у меня самая лучшая на свете.

Подошли еще двое, молодые. Со стонами попадали рядом с профессором. Лавров посмотрел на Свешникова: тот только что подошел, поставил свою ношу на ноги, указал на место рядом с остальными и приблизился.

Батяня сообщил, указывая на зарево пожара:

– К утру надо отойти подальше, Антон. Вилла на всю Африку полыхает, скоро здесь народу будет – не продохнешь.

Капитан кивнул в сторону отдыхающих:

– С гражданскими далеко не уйдешь.

– Надо постараться.

Подошла Андронова. Оглядела спасенных, повернулась и сказала:

– Не хватает.

Лавров развел руками.

– Ждем два часа в лагере. Потом уходим. Если пятого нечаянно пристрелили, что ж… судьба, наверное, такая. Этого гения зловредного я бы сам пристрелил, да только он не виноват ни в чем, если разобраться. Где-то нашкодил, но где-то и помог. Пятьдесят на пятьдесят.

– Его свои же загрызут, стоит только отвернуться нечаянно, – старлей тоже закурила. – Именно его винят во всех своих бедах, и отчасти правы.

– В Москве пусть разбираются как хотят, пусть хоть съедят его живьем. – Батяня представил, как четверо будут высказывать одному свои претензии, и мысленно усмехнулся. – А до Москвы… до дома довезем всех пятерых, если, конечно, пятый уцелел.

– Да, в институте ему несладко придется. – Андронова была того же мнения. – Я бы на его месте уволилась сразу же.

Лавров докурил, затушил окурок. Глянул на ученых, время поджимало, перехватил поудобнее автомат и скомандовал:

– Перекур закончен. Хотите жить – двигайтесь.

С протяжными стонами начали подниматься. Жизнь – хорошая штука. Но только вот порой слишком жестокая и дорогостоящая.

Свешников шагнул к ним. Ворча, начал поднимать за шиворот:

– Утром выспитесь и отдохнете. Понимаю, что тяжело, но какого хрена, спрашивается, в Анголу поперлись?

* * *

…Вокруг двигались бесформенные фигуры в костюмах, чем-то смахивающих на космы болотной грязи, меха и сухих листьев. Двое разблокировывали электронный замок сейфа, умело орудуя мощным прибором, весь вид которого говорил о том, что сейф скоро вскроют, как консервную банку. Еще трое, вооружившись прорезиненными мешками, скидывали в них всю документацию, вплоть до бухгалтерских отчетов. Некоторые пробивали ломами стены и пол, отыскивая тайники…

Барон расширенными глазами смотрел на все это и поверить не мог, что его неприступная вилла взята в считаные минуты, отборная охрана уничтожена и сейчас добивают ее жалкие остатки в комнатах по всем трем этажам. Барон стоял на коленях перед каким-то хмурым русским с мрачным взглядом, не предвещающим ничего хорошего. В воздухе плавали клочья дыма, пахло гарью и кровью.

А ведь еще буквально десять минут назад ничто не предвещало беды. Тишина кабинета, такая привычная и казавшаяся незыблемой, вдруг была нарушена грохотом взрыва со стороны казарм, полетели выбитые стекла, мир разлетелся на осколки, и появилось очень много этих бесформенных незнакомых людей, с большой ловкостью отстреливающих мечущихся в беспорядке полупьяных наемников и телохранителей. Грохотали взрывы гранат по всем этажам, раздавались вопли убиваемых. Кое-где начинался пожар.

Оказывается, прав был Джонни, не зря опасаясь русских, но… но ведь предупреждали всего лишь о троих. Откуда столько? Как проморгали появление такого количества спецназовцев? Ведь даже в Министерстве обороны подкуплена не одна сотня чиновников и офицеров, почему же вовремя не предупредили? Сговор? Может, это не спецназ вовсе, а банальные конкуренты решили захватить чужую территорию? Но кто именно? Короли с Панамы? Американские коллеги? Кто? Почему?

Барон попробовал встать, но на его плечо опустилась тяжеленная рука одного из незнакомцев, стоящих сзади, сжала, как стальные клещи. Тогда он посмотрел прямо в глаза находившемуся перед ним русскому:

– Кто такие? Что за дела?

Тот ухмыльнулся холодно и равнодушно.

– А догадайся с трех раз.

Барон уставился в пол, пытаясь понять, кто же перед ним. Неужели партнер из России что-то заподозрил и прислал своих отморозков? Но ведь… но ведь никакого обмана и в мыслях не было, все должно было пройти ровно, и прибыль от продаж нового наркотика должна была разделиться на две одинаковые части.

– Из России, да?

– Частично угадал, – хмурый незнакомец даже не улыбнулся. – Только не от твоего кореша, не думай. Он свое скоро тоже получит, недолго ему осталось. Тебе же – минут пять.

Барон сглотнул подкативший к горлу ком. Умирать очень не хотелось. Может, откупиться?

– Что ты хочешь? Денег? У меня много, могу дать тебе любую сумму.

Собеседник поморщился.

– Твои деньги слишком грязны. Они заработаны на горе и страданиях других. Да и, если честно, нет у тебя теперь ни гроша.

– У меня на счетах очень много, подумай насчет суммы, я тебе все выплачу прямо сейчас! Но только…

Незнакомец отрицательно покачал головой.

– Все твои счета заморожены, да и сам ты совсем замерзнешь. Хотя нет – сгоришь. – Он оглянулся на двоих, ломающих защиту сейфа. – Ну что там, Петро? Скоро?

– Одна минута, товарищ майор.

Опять повернулся к Барону:

– Минута, гад, и потом тебе конец. Но для начала я тебе кое-что поясню.

Шевельнул рукой, и Барон ощутил, как сзади вцепились в ворот рубашки и рывком подняли на ноги. Потащили на балкон. Уже там, как вышли, снова заставили встать на колени. Холодный ночной воздух дохнул в лицо, вызвал спазм в горле. Прилегающие к вилле постройки уже кое-где полыхали, и оттуда несло чем-то химическим и едким.

Барон закашлялся, но его встряхнули и ощутимо ударили по спине. Все тот же хмурый русский продолжил, указывая куда-то на ночной горизонт:

– Вон там есть такая страна, которая называется – Россия. Она далеко отсюда, и вроде бы ее проблемы с такого расстояния кажутся совсем незначительными. Вот, мол, далеко, холодно, снег там идет, пусть варятся в своем котле как хотят… – Он пристально взглянул в глаза Барону: – А ты – здесь. И ты, тварь, шлешь в эту далекую страну тонны наркотиков. Некоторые сам отсылаешь, некоторые просто через тебя проходят. Ты имеешь от этого очень большие деньги, ты счастлив, у тебя все хорошо и на будущее смотришь с твердой уверенностью, что и там, в этом будущем, все будет зашибись… А в той далекой стране, за тысячи километров отсюда, разрушаются семьи, оттого что в них появляются наркоманы. Болеют дети, болезни набирают силу, генофонд той далекой страны слабеет с каждым годом, с каждой тонной твоей наркотической дряни. Наркоман тащит последнее добро из дома, где и так уже взять толком нечего, тащит, чтобы купить себе дозу твоего поганого зелья. Тащит, отнимая у своих же детей. Тащит, чтобы купить, вколоть и наутро искать новую порцию наркотика. На улицах людей убивают, в мирное время, убивают даже из-за банальной сотни рублей, убивают, чтобы опять же хватило на дозу твоего зелья. У кого нет денег и нет возможности их достать, колют себе всякую дрянь, лишь бы уменьшить ломку, и от этого гниют заживо. В тюрьмах и зонах сотни тысяч сидят за эту наркоту, кто из них потом вернется к мирной и спокойной жизни? Школьники, вместо того чтобы в библиотеку ходить и ума набираться, скидываются толпой, покупают травку, курят и с каждым разом тупеют. Им уже не до учебников. Благодаря тебе, тварь, и таким, как ты, у той далекой страны нет будущего…