Несравнимо более плодотворным оказалось сотрудничество между Гором и Тимом Сайменоном, который после выбивавшегося из общего ряда рок-альбома Songs Of Faith And Devotion жаждал возвращения Depeche Mode к их электронным корням. Как оказалось, дверь, в которую он стучал, была уже открыта. Гор тоже считал, что началом нового этапа творчества прежде всего должно стать возвращение к старым идеалам. Правда, Сайменону пришлось подстраиваться под немногословную манеру общения Гора в студии. «Мартину не свойственно обсуждать музыку, – рассказывал он. – А я все время пытался говорить с ним о ней». Но в конце концов Сайменон научился понимать таинственную немногословность Гора: «Если Мартину что-то нравится, он обычно молчит, а вот если ему что-то не нравится, то он обязательно скажет и предложит свой вариант». После первых сессий с Сайменоном Мартин почувствовал, что его вдохновения вполне может хватить не только на несколько песен или на E.P., но и на полноценный альбом. Вопрос теперь был в другом: будет ли этот альбом издан под именем Depeche Mode.

После ухода Уайлдера единственным отличием альбома Depeche Mode от альбома Мартина Гора был голос Гаана. А он был под вопросом. После шести выматывающих недель записи вокала в Нью-Йорке Гор позвонил своему фронтмену и со смешанным чувством гнева и беспомощности заявил хронически безголосому вокалисту, что планирует закончить альбом как сольный. Гаан, в это время уже находившийся в Лос-Анджелесе, снова увяз в наркотическом болоте. «Делай что хочешь, – прозвучало в телефонной трубке. – У меня здесь большие проблемы». Однако Гор решил в последний раз проявить снисходительность. Он переехал со всей командой с Восточного на Западное побережье, чтобы максимально облегчить Гаану задачу. Помощь преподавательницы по вокалу должна была вернуть голосу Гаана прежнюю силу. Однако вместо этого Гор стал свидетелем того, как Дейв в свои 34 чуть не распрощался с жизнью.

В ночь с 27 на 28 мая в результате передозировки героина и кокаина у Дейва остановилось сердце. Он находился в состоянии клинической смерти две минуты, прежде чем парамедики смогли вернуть его к жизни. Из клиники Гаан прямиком отправился в тюрьму, откуда был освобожден под залог в 10 000 долларов. Пока суд разбирал дело о хранении наркотиков под пристальным вниманием прессы, Гора уже в третий раз за год посетила мысль, что группе настал конец. «В тот момент мне казалось, что все кончено, – говорил он. – Мы дали Дейву так много шансов». В некотором смысле Depeche Mode остались живы благодаря законам штата Калифорния. Согласно судебному решению Гаан мог и дальше оставаться в США только при условии полного отказа от наркотиков и прохождения добровольной реабилитации. «И он сделал это, – вспоминал Гор, – сделал хотя бы для того, чтобы остаться в Америке. Он справился с собой, он вытерпел и вернулся к нормальной жизни быстрее, чем кто-либо мог подумать».

Прежде чем переехать в Нью-Йорк и начать там новую жизнь, Гаан вместе с группой отправился в Лондон, где они предприняли последнюю, причем успешную, попытку спасти свой девятый альбом Ultra. Гаан настолько вернул доверие Гора, что последний позволил ему исполнить самые сложные вокальные партии, в частности в композиции Freestate, для микширования которой Гор пригласил в студию своего давнего соратника Гарета Джонса.

Сдержанный оптимизм этой песни воплотил в себе настроения, витавшие в студии. Композиция стала своеобразным символом мирного завершения выматывающей студийной работы. Казалось, что Гор воплотил в этой песне переживания бурных месяцев, оставшихся за плечами освободившегося от наркотической зависимости фронтмена. «I can hear your soul crying / Listen to your spirit sighing / I can feel your desperation / Emotional deprivation, – говорилось в ней. – Step out of your cage and onto the stage / It’s time to start playing your par t/ Freedom awaits, open the gates / Open your mind, freedom’s a state».

То же самое можно было сказать и о медленной, лиричной композиции Home, которую многие фанаты и по сей день интерпретируют как гимн, написанный Гором в честь преодоления Гааном наркотической зависимости. Эту точку зрения разделял и Керри Хопвуд, программист, занимавшийся студийными записями Ultra: «Мартин категорически отрицает, что когда-либо писал песни о Дейве. Но мы все были убеждены, что именно так и было. Пусть в песне Home нет прямого упоминания о Дейве, Мартин может даже не пытаться убедить кого-то в обратном». Однако истинные мотивы, побудившие Гора к созданию Home, выяснились только 13 лет спустя. «Эта композиция родилась в очень печальный период моей жизни, – рассказывал Мартин в интервью мексиканскому журналу Revolution в 2010 году. – Мне наконец стало ясно, насколько сильно я зависим от алкоголя. Он всецело определял мой жизненный ритм. В Home я выразил уныние, в которое меня повергло осознание этого». Песня и правда была о зависимости, только не о зависимости Гаана.

Вероятно, Home была лучшей из песен Depeche Mode, спетых самим Гором. Тем не менее в феврале 1997 года, после 13 месяцев напряженной работы, предвестником нового альбома Ultra стала не Home, а открывающая его эмоциональная Barrel Of A Gun, своего рода обновленная версия песни I Feel You, открывавшей Songs Of Faith And Devotion. «В Barrel Of A Gun речь идет о самосознании и о том, что не обязательно подражать чьему-либо образу», – говорил Мартин в интервью NME. При этом арт-директор группы Depeche Mode Антон Корбейн снял к этому синглу видеоклип, в котором заставил Гаана, изображавшего наркомана-параноика, блуждать по переулкам Марракеша, имевшего репутацию наркотической Мекки, а Гора и Флетчера мирно спать, склонив головы Гаану на плечи.

«Это должно было символизировать, что они все проспали, – объяснял Корбейн. – И не вмешались в происходящее тогда с Дейвом». Гор в свою очередь оправдывался за свое поведение: «Ты мало что можешь сделать для человека, достигшего дна, если он отвергает любую помощь». Последующие интервью об Ultra стали для Гаана возможностью откровенно рассказать о своем опыте употребления наркотиков. И хотя остальные члены группы не возражали против этого, понимая, через какой ад пришлось пройти вокалисту, признания Гаана скорее вредили новому альбому, чем приносили пользу. Журналисты уделяли много внимания словоохотливому фронтмену, его героиновые приключения были на всех обложках и в центре всех репортажей. А сам новый альбом Depeche Mode, давшийся группе труднее всех предыдущих и вовсе не безупречный, оставался в тени. «Казалось, что Дейв использовал интервью как сеансы психотерапии, – сказал Гор. – Он часами мог говорить на эту тему. Журналисты тут ни при чем. Просто он много и с удовольствием об этом говорил».

Гор пытался оградить свою семью от разговоров о наркотиках. «Да, мне это неприятно, – говорил он в интервью новозеландскому журналу Pavement. – Моей дочери сейчас пять, но однажды ей будет восемь, как сейчас сыну Дейва, и тогда все это может превратиться в проблему. В этом возрасте дети уже начинают читать газеты, следовательно, в их воспитании принимают участие посторонние люди. В том, что касается дочери, у нас еще есть время, чтобы взять ситуацию под контроль. Надеюсь, что через три года наркотики не будут для нас проблемой». Тем не менее тема наркотиков постоянно присутствовала во всем, что окружало Ultra. Музыкальные аспекты альбома в прессе рассматривались бегло, а если кто-то останавливался на них подробнее, то реакция была чаще всего сдержанной. Как только стало известно, что группа наконец вышла из затяжного кризиса, большинство музыкальных критиков предположили, что возвращение Depeche Mode ознаменуется подборкой мажорных хитов. Мало кто ожидал такой тяжеловесный альбом. Ultra же, постепенно раскрываясь от композиции к композиции во всем своем мрачном великолепии, рассказывал об усыпанном камнями пути, который пришлось пройти Depeche Mode за последние годы, а вовсе не о радужном будущем, которое, возможно, ждало где-то впереди.