из «беты», и торопливо вышли, подхватывая ручную кладь и пропадая из поля зрения.

Шевельнулся манипулятор — и помахал механической рукой.

— Етта… — хрипло выдохнул Вайткус. — Они — там.

Я медленно, оттягивая момент, вытянул ладонь — и опустил на «грибок». За стеклянной панелью мгновенно проявилась привычная здешняя обивка.

— Они — там… — механически повторил женский голос.

Резко обернувшись, я увидал Марину. В строгом платье, нисколько, впрочем, не портившем великолепную фигуру, девушка задумчиво смотрела на хронокамеру. Склонив голову к плечу, она будто прислушивалась к таявшему басистому гудению.

Ершова поймала мой взгляд, и улыбнулась — светло и чуть печально.

— Миша заходил ко мне вчера вечером, — негромко заговорила она. — Такой торжественный… Объяснил всё, как есть, секреты выложил — и накатал целую стопку разных объяснительных, чтобы к тебе не цеплялись. А я смотрела на него… В то, что он двойник-экспат, я поверила сразу. Так… «дуплиться» нельзя — у него твои глаза, Миша. Хирург может изменить форму век, но взгляд, выражение глаз… А с утра зашла Лена и тоже подписалась везде…

— Тихушники, — насилу улыбнулся я. — Марин, мы сразу, после обеда, начнем разбирать установку, — мой подбородок указал на ускоритель. — Будем переезжать в Щелково-40. Марин, а ты надолго с нами?

— Полгода еще, — девичьи губы разошлись в улыбке, предваряющей понимание, — до конца декретного отпуска. А что?

— Поехали тоже с нами! Ну вот где я найду такого начальника охраны — умненького и красивенького?

— Ладно, подумаю! — рассмеялась начохр, мимолетно прижимаясь ко мне, и удалилась.

Я проводил ее глазами, следя за тем, как колышется подол платья, и решил, что и вправду всё хорошо. И на работе, и дома.

Рита обещала запечь картошечку с сыром…

— Перерыв! — решительно объявил я, и ухмыльнулся: — Ровно в два жду всех в рабочем. У нас субботник!

Тот же день, позже

Италия, Сан Микеле дель Альпа

Протяжный и густой звон оплывал на зеленые холмы долин, расчесанные виноградниками и согретые солнцем. Но перед тем, как растаять в лучезарном воздухе Пьемонта, набатная дрожь пронизывала колокол звонницы — она, как рукотворный пик, перерастала плоскую вершину горы, суровой скалистой громады, увенчанной многоугольником каменных стен.

Старинная обитель сливалась цветом с крутыми склонами, выделяясь в природной разнузданности четкими гранями башен.

Брайен Уортхолл, он же Стивен Вакар, он же Степан Вакарчук медленно вобрал в себя горный воздух. Самое важное, самое ценное, что роднит монастырь с вышним краем тверди — это торжественная, воистину храмовая тишина, удаленная от шумливых низин. Внимая ей, ты и сам будто возносишься над мелочной суетой бытия.

Степан шумно вздохнул, припомнив, как радовался удаче с ключиками: операция «Сафари» продолжается! Ура!

А вот ныне радость увяла. Это было странно и непонятно, ведь сбылась невероятная, нереальная мечта любого толстосума — он стал самым богатым человеком в мире!

Вакарчук кривовато усмехнулся. Чего ж тут странного… Буржую мало иметь, ему надо, чтобы об этом знали — и завидовали. Толпились у трона, как римская клиентела, в надежде на подачку.

Хотя те же Ротшильды даже в списке «Форбс» не числятся — публичность им ни к чему. Клан ворочает триллионами долларов, но не напрямую, а через третьи, десятые руки, по сложным — и слаженным — цепочкам. Сколько у династии деньжат заныкано по всяким фондам и холдингам, ни одному аудитору не ведомо.

Так и он. На счетах у мистера Уортхолла — шесть миллиардов с копейками, а распорядиться он может суммой, на три порядка большей. Это и пугает — нечеловеческое количество дензнаков. А в деньгах, как энергия в уране, скрыта чудовищная власть.

Затеять войну? Да легко. Накормить от пуза индонезийцев, а их там полтораста миллионов? Да запросто. Или голодом уморить? Еще проще…

Вакарчук насмешливо фыркнул.

Не-е, властелина мира из него не получится… Да и причем тут он? Ни Уиллет, ни даже Барух-старший не таскали на голове корону земшарного императора. Координатор лишь направляет усилия главных буржуинов. «Олигархи всех стран, соединяйтесь!» — вот его девиз. Он, как король — будет править, пока своенравные герцоги с маркизами подчиняются его воле. А почему Рокфеллеры, Морганы и прочие Виндзоры слушались прощелыгу Седрика? А выгодно было!

Степан прерывисто вздохнул. Он лишь сейчас по-настоящему ощутил всю тяжесть ответственности, что легла ему на плечи.

Москва радуется его удачам — и ждет. Дождется ли?

Нет, направлять инвестиции в советские ОЭЗ, переманивать в Новороссийск или Калининград разные «Интел» или «Фольксваген» — это всегда пожалуйста. И прибыль на высоте, и дивиденды. Но это всё так, программа-минимум. А вот максимум…

Партия и правительство хотят, чтобы Рейган проиграл на выборах. Пускай, дескать, Картер займет Белый дом — Джимми мягче Ронни, с ним и договориться можно. Вот только как это всё провернуть? На советскую Родину надежды мало, да и кто оттуда подскажет, что делать? ИМЭМО разогнали, и правильно сделали. А чьи советы еще слушать? Арбатова? Ну и что академик смыслит в чаяниях «глубинного народа»? Или включить телик, и послушать Зорина из «Ленинского университета миллионов»? А толку?

Как отвадить американских олигархов от «ковбоя Рональда»? С чувством расписать, что «рейганомика» провальна, поскольку основана на займах? Дескать, живите в долг, на наш век хватит! Ага, ты еще припугни «жирных котов»… Чем⁈

«Полвека спустя триллионные долги обрушат „народное хозяйство“ Штатов!» И что? Олигархам-то какое дело до будущего? Они-то живут сейчас! И политика Рейгана им выгодна! А после них хоть потоп…

Вакарчук пригляделся. Из окна странноприимного дома открывался весь монастырский двор. Бенедиктинцы ковырялись на грядках, возились у сыроварен — монотонная, неспешная работа складывалась в однообразную жизнь, заполненную трудами и молитвами. Вставали монахи затемно, но и почивать укладывались рано, когда в городах лишь предвкушали вечерний загул…

Щелкнула дверь и подуло сквозняком.

— Настоятель на месте, — донесся голос Чарли. — Ждет.

— Пошли тогда, — Степан оттолкнулся от подоконника. — По слухам, здешний аббат обожает старинные реликвии…

Он бережно подхватил увесистый подарок — богато иллюминированный манускрипт Вульгаты. Правда, лишь второй том, с Новым заветом и частью Ветхого, зато сохранности необыкновенной — двести сорок листов пергамента высшего качества в переплете из свиной кожи. В XIII веке трудолюбивые писцы из скриптория неведомого монастыря исписали страницы чудным почерком в две колонки, а художники изузорили поля затейливым орнаментом. Царский подарок!

«Аз есмь царь!», — криво усмехнулся Вакарчук, припоминая, как Иван Васильевич менял профессию.

— Слушай, Чак… — невнятно вымолвил он. — Как нам не пустить Рейгана в президенты? Вернее, как отвадить спонсоров? Им же выгодно усадить Рона в Овальный кабинет!

Выдержав паузу, индеец ответил с равнодушием вождя:

— Выгода — это пряник. А ведь у тебя и кнут есть. Предупреди Морганов, Дюпонов и прочих, чтобы поддержали кого-нибудь другого… Ну, кого там можно…

— Картера, — подсказал Степан.